Помогите найти ещё несколько тяжёлых стихов как эти:

"Волк одиночка"

Далеко в сибирской тайге, где ни троп, ни путей, ни дорог
Бросил вызов злодейке-судьбе молодой и отчаяный волк
Был он дерзок, красив и силен и за это его уважали
Но однажды нарушил закон и за это был изгнан из стаи
Он побрел и на гору поднялся, ткнулся мордой в весенний цветок
А потом прохрипел рассмеявшись я вам всем докажу что я волк
Он шел тихо свой шаг позамедля, а вожак прокричал ему в след
Помни, сроку всего лишь неделя и не справишся ждет тебя смерть
Был он вынужден, драться с медведем, что б вину свою искупить
Он обязан вернуться с победой, что бы в стаю обратно вступить
На исходе уже день четвертый, но не думал волк вовсе о том
Что шагая по топям болот он столкнется с медведем врагом
Носом к носу столкнулись они, волк оскалил клыки и напал
Но медвежьи лапы сильны да и когти остры как кинжал
Жуткий бой озарился луной, звери бьются в луже крови
Лес таежный, для них стал судьей, на тропе беспощадной войны
Волк удобный момент подобрал, хоть и сам был, почти без сознания
И медведь побежденный упал, весь в крови и болезненных ранах
Волк очнулся, глаза приоткрыл, в пасти кровь запеклася комком
И собрав остатки всех сил он направился в стаю ползком
Полз волк тихо от боли скуля сотни раз сознание терял
И опять приходя в себя он вперед ползти продолжал
Вот и солнце над лесом поднялось, до вершины горы уж ни много
Через боль, от бессилья шатаясь из последних сил встал он на ноги
Он на гору поднялся хромая и с горы прохрипел так как смог
Эй вы звери, вернулся я в стаю, я вернулся, значит я ВОЛК.

Сергей Есенин

Песнь о собаке

Утром в ржаном закуте,
Где златятся рогожи в ряд,
Семерых ощенила сука,
Рыжих семерых щенят.

До вечера она их ласкала,
Причесывая языком,
И струился снежок подталый
Под теплым ее животом.

А вечером, когда куры
Обсиживают шесток,
Вышел хозяин хмурый,
Семерых всех поклал в мешок.

По сугробам она бежала,
Поспевая за ним бежать…
И так долго, долго дрожала
Воды незамерзшей гладь.

А когда чуть плетясь обратно,
Слизывая пот с боков,
Показался ей месяц над хатой
Одним из ее щенков.

В синюю высь звонко
Глядела она, скуля,
А месяц скользил тонкий
И скрылся за холм в полях.

И глухо, как от подачки,
Когда бросят ей камень в смех,
Покатились глаза собачьи
Золотыми звездами в снег.

Э. Асадов. "Яшка".

http://www.stihi-xix-xx-vekov.ru/pushkin646.html Заставляет задуматься....

Ну если уж тут есенинские вспомнили, то более на твой похоже:

Пусть для сердца тягуче колко,
Это песня звериных прав!..
...Так охотники травят волка,
Зажимая в тиски облав.
Зверь припал... и из пасмурных недр
Кто-то спустит сейчас курки...
Вдруг прыжок... и двуногого недруга
Раздирают на части клыки.
О, привет тебе, зверь мой любимый!
Ты не даром даешься ножу!
Как и ты, я, отвсюду гонимый,
Средь железных врагов прохожу.
Как и ты, я всегда наготове,
И хоть слышу победный рожок,
Но отпробует вражеской крови
Мой последний, смертельный прыжок.
И пускай я на рыхлую выбель
Упаду и зароюсь в снегу...
Все же песню отмщенья за гибель
Пропоют мне на том берегу.

У Есенина и "Корова" и "Лисица" такие же грустные

Корова
Дряхлая, выпали зубы,
Свиток годов на рогах.
Бил ее выгонщик грубый
На перегонных полях.
Сердце не ласково к шуму,
Мыши скребут в уголке.
Думает грустную думу
О белоногом телке.
Не дали матери сына,
Первая радость не прок.
И на колу под осиной
Шкуру трепал ветерок.
Скоро на гречневом свее,
С той же сыновней судьбой,
Свяжут ей петлю на шее
И поведут на убой.
Жалобно, грустно и тоще
В землю вопьются рога...
Снится ей белая роща
И травяные луга.

Лисица
А. М. Ремизову
На раздробленной ноге приковыляла,
У норы свернулася в кольцо.
Тонкой прошвой кровь отмежевала
На снегу дремучее лицо.
Ей все бластился в колючем дыме выстрел,
Колыхалася в глазах лесная топь.
Из кустов косматый ветер взбыстрил
И рассыпал звонистую дробь.
Как желна, над нею мгла металась,
Мокрый вечер липок был и ал.
Голова тревожно подымалась,
И язык на ране застывал.
Желтый хвост упал в метель пожаром,
На губах — как прелая морковь...
Пахло инеем и глиняным угаром,
А в ощур сочилась тихо кровь.

Я уйду в никуда, эта осень открыла дороги.
Листопад за моею спиной уничтожит следы.
Что дано было нам, то доступно, пожалуй, немногим.
Это первые признаки скоро идущей беды.

Ты меня не ищи, ветер в поле тебе не ответит,
Ослепит только солнце, не надо тревожить глаза.
Я всё время в пути, засыпая подчас на рассвете -
Мне так нравится ночь, и не в силах я ей отказать.

Ты меня не зови, всё равно я тебя не услышу -
Откликаться давно разучился и так тому быть.
Я люблю слушать звуки дождя, когда бьёт он по крыше,
Если я заслужил это право, мечтать и любить.

Только просьба одна остаётся к тебе, - ты послушай.
Помолись за меня, если можешь и хочешь помочь.
Если хоть не меня, то хотя бы спаси мою душу -
Бог меня разлюбил и вот-вот уж закончится ночь.

....Возвращается человек и на нем нет земных дорог
Человек задумчив как снег и как смерть любим и жесток....

из к/ф Вячеслава Немышева *Контрабасы*

Валя, Валентина,
Что с тобой теперь?
Белая палата,
Крашеная дверь.
Тоньше паутины
Из-под кожи щек
Тлеет скарлатины
Смертный огонек.

Говорить не можешь -
Губы горячи.
Над тобой колдуют
Умные врачи.
Гладят бедный ежик
Стриженых волос.
Валя, Валентина,
Что с тобой стряслось?
Воздух воспаленный,
Черная трава.
Почему от зноя
Ноет голова?
Почему теснится
В подъязычье стон?
Почему ресницы
Обдувает сон?

Двери отворяются.
(Спать. Спать. Спать.)
Над тобой склоняется
Плачущая мать:

Валенька, Валюша!
Тягостно в избе.
Я крестильный крестик
Принесла тебе.
Все хозяйство брошено,
Не поправишь враз,
Грязь не по-хорошему
В горницах у нас.
Куры не закрыты,
Свиньи без корыта;
И мычит корова
С голоду сердито.
Не противься ж, Валенька,
Он тебя не съест,
Золоченый, маленький,
Твой крестильный крест.

На щеке помятой
Длинная слеза...
А в больничных окнах
Движется гроза.

Открывает Валя
Смутные глаза.

От морей ревучих
Пасмурной страны
Наплывают тучи,
Ливнями полны.

Над больничным садом,
Вытянувшись в ряд,
За густым отрядом
Движется отряд.
Молнии, как галстуки,
По ветру летят.

В дождевом сиянье
Облачных слоев
Словно очертанье
Тысячи голов.

Рухнула плотина -
И выходят в бой
Блузы из сатина
В синьке грозовой.

Трубы. Трубы. Трубы
Подымают вой.
Над больничным садом,
Над водой озер,
Движутся отряды
На вечерний сбор.

Заслоняют свет они
(Даль черным-черна),
Пионеры Кунцева,
Пионеры Сетуни,
Пионеры фабрики Ногина.

А внизу, склоненная
Изнывает мать:
Детские ладони
Ей не целовать.
Духотой спаленных
Губ не освежить -
Валентине больше
Не придется жить.

- Я ль не собирала
Для тебя добро?
Шелковые платья,
Мех да серебро,
Я ли не копила,
Ночи не спала,
Все коров доила,
Птицу стерегла, -
Чтоб было приданое,
Крепкое, недраное,
Чтоб фата к лицу -
Как пойдешь к венцу!
Не противься ж, Валенька!
Он тебя не съест,
Золоченый, маленький,
Твой крестильный крест.

Пусть звучат постылые,
Скудные слова -
Не погибла молодость,
Молодость жива!

Нас водила молодость
В сабельный поход,
Нас бросала молодость
На кронштадтский лед.

Боевые лошади
Уносили нас,
На широкой площади
Убивали нас.

Но в крови горячечной
Подымались мы,
Но глаза незрячие
Открывали мы.

Возникай содружество
Ворона с бойцом -
Укрепляйся, мужество,
Сталью и свинцом.

Чтоб земля суровая
Кровью истекла,
Чтобы юность новая
Из костей взошла.

Чтобы в этом крохотном
Теле - навсегда
Пела наша молодость,
Как весной вода.

Валя, Валентина,
Видишь - на юру
Базовое знамя
Вьется по шнуру.

Красное полотнище
Вьется над бугром.
"Валя, будь готова! " -
Восклицает гром.

В прозелень лужайки
Капли как польют!
Валя в синей майке
Отдает салют.

Тихо подымается,
Призрачно-легка,
Над больничной койкой
Детская рука.

"Я всегда готова! " -
Слышится окрест.
На плетеный коврик
Упадает крест.
И потом бессильная
Валится рука
В пухлые подушки,
В мякоть тюфяка.

А в больничных окнах
Синее тепло,
От большого солнца
В комнате светло.

И, припав к постели.
Изнывает мать.

За оградой пеночкам
Нынче благодать.

Вот и все!

Но песня
Не согласна ждать.

Возникает песня
В болтовне ребят.

Подымает песню
На голос отряд.

И выходит песня
С топотом шагов

В мир, открытый настежь
Бешенству ветров.
1932

что, в общем, для Литвы симптоматично.
Коньяк вас превращает в бунтаря.
Что не практично. Да, но романтично.
Он сильно обрубает якоря
всему, что неподвижно и статично.

Конец сезона. Столики вверх дном.
Ликуют белки, шишками насытясь.
Храпит в буфете русский агроном,
как свыкшийся с распутицею витязь.
Фонтан журчит, и где-то за окном
милуются Юрате и Каститис.

Пустые пляжи чайками живут.
На солнце сохнут пестрые кабины.
За дюнами транзисторы ревут
и кашляют курляндские камины.
Каштаны в лужах сморщенных плывут
почти как гальванические мины.

К чему вся метрополия глуха,
то в дюжине провинций переняли.
Поет апостол рачьего стиха
в своем невразумительном журнале.
И слепок первородного греха
свой образ тиражирует в канале.

Страна, эпоха - плюнь и разотри!
На волнах пляшет пограничный катер.
Когда часы показывают "три",
слышны, хоть заплыви за дебаркадер,
колокола костела. А внутри
на муки Сына смотрит Богоматерь.

И если жить той жизнью, где пути
действительно расходятся, где фланги,
бесстыдно обнажаясь до кости,
заводят разговор о бумеранге,
то в мире места лучше не найти
осенней, всеми брошенной Паланги.

Ни русских, ни евреев. Через весь
огромный пляж двухлетний археолог,
ушедший в свою собственную спесь,
бредет, зажав фаянсовый осколок.
И если сердце разорвется здесь,
то по-литовски писанный некролог

не превзойдет наклейки с коробка,
где брякают оставшиеся спички.
И солнце, наподобье колобка,
зайдет, на удивление синичке
на миг за кучевые облака
для траура, а может, по привычке.

Лишь море будет рокотать, скорбя
безлично - как бывает у артистов.
Паланга будет, кашляя, сопя,
прислушиваться к ветру, что неистов,
и молча пропускать через себя
республиканских велосипедистов.
Автор : Иосиф Бродский

Знаешь я сельская девушка и очень люблю домашних животных и работы на земле)))) у меня все получается и это мне приносит массу удовольствия.

комната залита кровью.... занимаюсь я любовью.... (можно про животных)

Я уйду в никуда, эта осень открыла дороги.
Листопад за моею спиной уничтожит следы.
Что дано было нам, то доступно, пожалуй, немногим.
Это первые признаки скоро идущей беды.

Ты меня не ищи, ветер в поле тебе не ответит,
Ослепит только солнце, не надо тревожить глаза.
Я всё время в пути, засыпая подчас на рассвете -
Мне так нравится ночь, и не в силах я ей отказать.

Ты меня не зови, всё равно я тебя не услышу -
Откликаться давно разучился и так тому быть.
Я люблю слушать звуки дождя, когда бьёт он по крыше,
Если я заслужил это право, мечтать и любить.

Только просьба одна остаётся к тебе, - ты послушай.
Помолись за меня, если можешь и хочешь помочь.
Если хоть не меня, то хотя бы спаси мою душу -
Бог меня разлюбил и вот-вот уж закончится ночь.

Все стихи Эдуарда Асадова похожи на эти.