Фредерик Чайлд Хассам - американский художник-импрессионист. Картина "Парижский ноктюрн"+

«Я видел, как в ресторане при первых звуках оркестра меняется женщина. Шедевры моды – походка и платье – извлекают спрятанные сокровища, обдают их брызгами света, прячут в тень наши худшие свойства».

Жан Кокто. «Портреты-воспоминания».

Катя из Хождения по мукам

Парижский ноктюрн, или Страсти по Бодлеру

Как знать, взращу ли я из тех семян, что сеял,
Цветы, которые в мечтах своих лелеял,
И сок размытых почв во благо ль будет им?
Ш. Бодлер

Кажется, что все великое в мире должно появиться сначала в форме чудовищной, ужасающей карикатуры, чтобы навеки запечатлеться в сердце человеческом.
Ф. Ницше

Отекший висельник,
Распятый на крюке,
Облеплен мухами,
Зашелся в адском круге -
Фонарь мигающий,
Танцующий упруго,
Бессилен в бронзовой
Карающей руке.

Над тротуарами
Повис холодный дым.
В кабацких вывесках –
И пресность, и манерность.
В букинистическом
Раю «цветы» Бодлера
Пышны болезненно
Соцветием гнилым.

Гашиш и опиум.
Предательский туман
Во взглядах кружится
И заползает в души,
Свивает кольцами
И постепенно душит,
В ладони вытряхнув
Один блаженный гран.

Две тени холодно
В провале тупика
Сплелись в объятиях,
Сверкая в ночь глазами.
И неизвестно им
Что жизнь, как сука злая,
Вся в предвкушении
Заветного щелчка.

Потоком масляным,
В громадах барж – точь-в-точь
Питон медлительный –
Ползет убийца-Сена.
Сон эпилептика.
В нем с губ кровавой пеной
Сорвется злобное
Проклятье в эту ночь!

Исигуро Кадзуо. «НОКТЮРНЫ: пять историй о музыке и сумерках»
И в бурю, и в ясные дни

«…Я встал и, не выпуская из рук бокал, шагнул к окну-двери. Глядя на крышу, я понял, что глаза у меня полны слез. Я открыл дверь и вышел наружу, чтобы вытереть их тайком от Эмили, но она последовала за мной, так что, может быть, что-то и заметила, не знаю.

Теплый вечерний воздух ласкал кожу, Сара Воэн и ее оркестр просочились за нами. Звезды сияли еще ярче, чем прежде, мигающие огоньки в домах все так же казались продолжением звездного неба.

— Люблю эту песню, — проговорила Эмили. — Ты, наверное, ее забыл, как и предыдущую. Но если ты даже ее не помнишь, танцевать-то под нее ты все же способен?

— Да. Способен, пожалуй.

— Мы могли бы походить на Фреда Астера и Джинджер Роджерс.

— Ага, могли бы.

Опустив бокалы на каменную столешницу, мы начали танцевать. Особой ловкости мы не выказывали, то и дело стукались коленками, но я тесно прижимал к себе Эмили и всеми органами чувств воспринимал ее одежду, волосы, кожу. Держа ее в объятиях, я снова отметил, насколько она прибавила в весе.

— Ты прав, Рэймонд, — шепнула она мне в ухо. — Чарли хороший. Нам нужно помириться.

— Да. Обязательно.

— Ты настоящий друг, Рэймонд. Что бы мы без тебя делали?

— Рад, если так. Я ведь ни на что другое не гожусь. По правде, проку от меня никакого.

Эмили резко дернула меня за плечо.

— Не говори так, — прошептала она. — Никогда не говори. — Чуть помолчав, она повторила: — Ты, Рэймонд, самый настоящий друг.

Это был «Апрель в Париже», версия 1954 года, от Сары Воэн, партию трубы исполнял Клиффорд Браун [27 - _Клиффорд_Браун_(1930–1956) — влиятельный, несмотря на свою короткую жизнь, джазовый трубач.]. Так что я знал: это долгая запись, на добрых восемь минут. И меня это радовало, так как я знал еще, что после окончания песни мы бросим танцевать и пойдем в дом есть запеченную баранину. И еще я подозревал, что, поразмыслив, Эмили все же решит, что мой поступок с ее ежедневником не заслуживает столь легкого прощения. Мог ли я быть в чем-то уверен? Но по крайней мере в ближайшие несколько минут нам ничто не грозило, и мы могли продолжать свой танец под звездным небом….»

(Перевод Л. Бриловой)

Рене Магритт "Ноктюрн"

Блок. Незнакомка.
И медленно, пройдя меж пьяными,
Всегда без спутников, одна
Дыша духами и туманами,
Она садится у окна.

И веют древними поверьями
Ее упругие шелка,
И шляпа с траурными перьями,
И в кольцах узкая рука.

И странной близостью закованный,
Смотрю за темную вуаль,
И вижу берег очарованный
И очарованную даль.

С. Цвейг. "Амок".

А. С. Пушкин - Пиковая дама