Отрывок из произведений Виктора Астафьева!

...Казалось, тише, чем было, и быть уже не могло,
но не слухом, не телом, а душою природы, присутствующей
и во мне, я почувствовал вершину тишины,
младенчески пульсирующее темечко нарождающегося дня -
настал тот краткий миг, когда над миром парил лишь
Божий дух един, как рекли в старину.
На заостренном конце продолговатого ивового листа набухла,
созрела
крупная капля и, тяжелой силой налитая, замерла,
боясь обрушить мир своим падением.
И я замер.

...Капля висела над моим лицом, прозрачная и грузная.
Таловый листок держал её в стоке желобка, не одолела,
не могла пока одолеть тяжесть капли упругую стойкость
листка. "Не падай! Не падай! " - заклинал я, просил,
молил, кожей и сердцем внимая покою, скрытому
в себе и в мире.
...Я оглянулся и от серебристого крапа, невдали
переходящего в сплошное сияние, зажмурил глаза.
Сердце мое трепыхнулось и обмерло от радости:
на каждом листке, на каждой хвоинке, травке,
в венцах соцветий, на дудках дедюлек, на лапах пихтарников,
на необгорелыми концами высунувшихся из
костра дровах, на одежде, на сухостоинах и на живых стволах деревьев, даже
на сапогах спящих ребят мерцали, светились, играли капли,
и каждая роняла крошечную блестку света, но,
слившись вместе, эти блестки заливали сиянием
торжествующей жизни все вокруг, и вроде бы впервые
за четверть века, минувшего с войны, я, не зная,
кому в этот миг воздать благодарность, пролепетал,
а быть может подумал:
"Как хорошо, что меня не убили на войне и я дожил
до этого утра... "

Выберите что-нибудь из "Затесей". Они и без отрывков короткие.

http://www.e-reading.by/bookreader.php/3338/Astaf'ev_-_Zatesi.html

Печаль веков
Среди гор героической Боснии, больше всех республик Югославии потерявшей людей па войне и больше всех пострадавшей от войны, в тихом селении, где никто и никуда не торопится, где жизнь после боев, потоков крови, страданий и слез как бы раз и навсегда уравновесилась, стоит мечеть с белым минаретом.
Полдень. Печет солнце. По склонам гор недвижные леса. Даль покрыта маревом, и в этом мареве молча и величественно качаются перевалы заснеженных гор.
И вдруг в эту тишину, в извечное спокойствие гор, в размеренную жизнь входит протяжный, печальный голос.
Мчатся машины, автобусы, едут крестьяне на быках. У кафарни толкается народ, бегут из школы ребятишки, а над ними, как сотню и тысячу лет назад, разносится далекий голос. В тенистом, прохладном распадке, в глубине боснийских гор он звучит как-то по-особенному проникновенно.
О чем это он? О вечности? Или о быстро текущей жизни? О суете и бренности нашей? О мятущейся человеческой душе?
Слов не понять. Да и нет почти слов в полуденной молитве. Есть беспредельная печаль, есть голос одинокого певца, как будто познавшего истину бытия.
Здесь, внизу, шли войны, люди убивали людей, пришельцы отнимали и занимали эту землю; фашисты разбивали о борта машин головы детишек, а он все так же звучал в вышине — гортанно, протяжно, бессрастно и удаленно.
Голос, плывущий с белого, нацеленного в небо минарета-ракеты, сделался уже привычным, и неверующие здешние жители его просто не слышат и не замечают. Но в утренний, полуденный и вечерний час заката солнца одинокий певец посылает приветствие небу, людям, земле, проповедуя какую-то, нам уже непонятную, утраченную истину, страдая за нас и за тех, кто был до нас, врачуя душевные недуги спокойствием и потусторонней мудрой печалью веков, которой как будто не коснулась ржавчина времени и страшные, бурные века человеческой истории прошли мимо певца в толкотне и злобе.
Внизу, у подножия минарета, все мчатся и мчатся машины, спешат куда-то вечно занятые люди и раздается хохот у источника «мужска вода».