Какую роль это событие сыграло в истории отношений Николеньки с Отцом?

глава ХII. "ключик"
Отец разочаровался в Николеньке и потерял к нему доверие

"...Найдя ключи на указанном месте, я хотел уже отпирать ящик,
как меня остановило желание узнать, какую вещь отпирал
крошечный ключик, висевший на той же связке.
На столе, между тысячью разнообразных вещей,
стоял около перилец шитый портфель с висячим замочком,
и мне захотелось попробовать, придется ли к нему маленький ключик.
Испытание увенчалось полным успехом, портфель открылся,
и я нашел в нем целую кучу бумаг.
Чувство любопытства с таким убеждением советовало мне узнать,
какие были эти бумаги, что я не успел прислушаться к
голосу совести и принялся рассматривать то, что находилось в портфеле…

Детское чувство безусловного уважения ко всем старшим,
и в особенности к папа, было так сильно во мне, что ум мой
бессознательно отказывался выводить какие бы то ни было
заключения из того, что я видел.
Я чувствовал, что папа должен жить в сфере совершенно
особенной, прекрасной, недоступной и непостижимой
для меня, и что стараться проникать в тайны его жизни
было бы с моей стороны чем-то вроде святотатства.
Поэтому открытия, почти нечаянно сделанные мною
в портфеле папа, не оставили во мне никакого ясного понятия,
исключая темного сознания, что я поступил нехорошо.
Мне было стыдно и неловко.
Под влиянием этого чувства я как можно скорее хотел закрыть
портфель, но мне, видно, суждено было испытать всевозможные
несчастия в этот достопамятный день:
вложив ключик в замочную скважину, я повернул его не в ту
сторону; воображая, что замок заперт, я вынул ключ,
и – о ужас! – у меня в руках была только головка ключика.
Тщетно я старался соединить ее с оставшейся в замке половиной
и посредством какого-то волшебства высвободить ее оттуда;
надо было, наконец, привыкнуть к ужасной мысли,
что я совершил новое преступление, которое нынче же по
возвращении папа в кабинет должно будет открыться.
Жалоба Мими, единица и ключик!
Хуже ничего не могло со мной случиться.
Бабушка – за жалобу Мими, St.-Jérôme – за единицу, папа – за ключик…
и все это обрушится на меня не позже как нынче вечером.
– Что со мной будет?! А-а-ах! что я наделал?! – говорил я вслух,
прохаживаясь по мягкому ковру кабинета.
– Э! – сказал я сам себе, доставая конфеты и сигары, –
чему быть, тому не миновать… – И побежал в дом.

Это фаталистическое изречение, в детстве подслушанное
мною у Николая, во все трудные минуты моей жизни
производило на меня благотворное, временно успокаивающее
влияние.
Входя в залу, я находился в несколько раздраженном и
неестественном, но чрезвычайно веселом состоянии духа."
(Л. Толстой. Детство).