цитатный портрет аси по второй главе

"...собственное имя ее было Анна, но Гагин называл ее Асей..."
"...Это вам от фрейлейн Annette..."
(так называют Асю в Германии)
О внешности Аси известно следующее:
"...девушку невысокого роста, в соломенной шляпе,
закрывавшей всю верхнюю часть ее лица..."
"... волосы, остриженные и причесанные,
как у мальчика, падали крупными завитками на шею и уши..."
"...стройный облик ее отчетливо и красиво рисовался на
ясном небе..." "... длинные ресницы..."
"...ее лицо, самое изменчивое лицо.
"...Она сложена, как маленькая рафаэлевская Галатея..."
"...темные, неподвижные, почти закрытые глаза на бледном,
но оживленном лице..."
"...эта странная девочка меня привлекала:
не одной только полудикой прелестью,
разлитой по всему ее тонкому телу..."
"...Ее большие глаза глядели прямо, светло, смело,
но иногда веки ее слегка щурились,
и тогда взор ее внезапно становился глубок и нежен..."
"...полудерзко, полувесело щурились темные глаза..."

Ася - наполовину дворянка (по отцу), наполовину -
крестьянка (по матери):
"...она знала, что барин ее отец..."
"...Ася была дочь моего отца и бывшей горничной моей
матери, Татьяны..."
Ася до 9 лет жила с матерью в крестьянкой избе:
"...по всему было заметно, что она с детства не была в
женских руках и воспитание получила странное,
необычное, не имевшее ничего общего с воспитанием
самого Гагина..."
"...она не походила на барышню; во всех ее движениях
было что‑то неспокойное: этот дичок недавно был
привит, это вино еще бродило..."
В 9 лет она осталась без матери.
Тогда отец-помещик взял Асю к себе и сделал из нее барыню
"...а на девятом году она лишилась матери..."
"...Как только Татьяна умерла, отец взял Асю к себе в дом..."
Ася в 13 лет потеряла отца-барина и осталась
на попечении старшего брата - господина Гагина:
"...И вот я, двадцатилетний малый, очутился с
тринадцатилетней девочкой на руках!.."
Ася жила 4 года в пансионе в Петербурге (до 17 лет)
"...Я привез ее в Петербург <...> я поместил ее в один
из лучших пансионов..."
"...Наконец, ей минуло семнадцать лет; оставаться ей
далее в пансионе было невозможно..."
В пансионе Асю не смогли до конца перевоспитать
в "барышню": "...против моих ожиданий, осталась почти
такою же, какою была прежде.
Начальница пансиона часто жаловалась мне на нее.
"И наказать ее нельзя, – говаривала она мне, –
и на ласку она не поддается"..."
"...Словом, она продолжала идти своей дорогой;
только манеры ее стали лучше, хотя и в этом отношении
она, кажется, не много успела..."
"...Меня перевоспитать надо, я очень дурно воспитана.
Я не умею играть на фортепьяно, не умею рисовать,
я даже шью плохо.
У меня нет никаких способностей, со мной, должно быть,
очень скучно..."
Ася знает французский и немецкий языки:
"...Она довольно хорошо говорила по‑французски и
по‑немецки..."
Ася прекрасно танцует:
"...несколько мгновений спустя мы кружились в тесной
комнате, под сладкие звуки Ланнера.
Ася вальсировала прекрасно, с увлечением.
Что‑то мягкое, женское проступило вдруг сквозь ее
девически‑строгий облик..."
Ася стыдится своего "неприличного" происхождения:
"...она знала, что барин ее отец;
но она так же скоро поняла свое ложное положение..."
"...Она хотела заставить целый мир забыть ее
происхождение; она и стыдилась своей матери,
и стыдилась своего стыда, и гордилась ею..."
"...Она хотела быть не хуже других барышень..."
Я заглянул в эту душу: тайный гнет давил ее постоянно,
тревожно путалось и билось неопытное самолюбие..."
".По природе стыдливая и робкая, она досадовала
на свою застенчивость и с досады насильственно
старалась быть развязной и смелой, что ей не всегда удавалось..."

да, есть такой.
что дальше?

"Девушка, которую он назвал своей сестрой, с первого взгляда показа-
лась мне очень миловидной. Было что-то своё, особенное, в складе её
смугловатого, круглого лица, с небольшим тонким носом, почти детскими
щёчками и чёрными, светлыми глазами. Она была грациозно сложена, но как
будто не вполне ещё развита. Она нисколько не походила на своего брата."

"Я не видел существа более подвижного. Ни одно мгновение она не сидела смирно;
вставала, убегала в дом и прибегала снова, напевала вполголоса, часто
смеялась, и престранным образом: казалось, она смеялась не тому, что
слышала, а разным мыслям, приходившим ей в голову. Её большие глаза гля-
дели прямо, светло, смело, но иногда веки её слегка щурились, и тогда
взор её внезапно становился глубок и нежен".