ПОЭТИЧЕСКАЯ РАЗМИНКА: «В золотых небесах над окошком моим облака проплывают одно за другим...» (Н. Заболоцкий) (см. далее) +

Андрей Белый
В час зари на небосклоне,
скрывши лик хитоном белым,
он стоит в своей короне
замком грозно-онемелым.
Солнце сядет. Всё притихнет.
Он пойдёт на нас сердито.
Ветром дунет, гневом вспыхнет,
сетью проволок повитый
изумрудно-золотистых,
фиолетово-пурпурных.
И верхи дубов ветвистых
зашумят в движеньях бурных.
Не успев нас сжечь огнями,
оглушить громовым ревом,
разорвётся облаками
в небе темнобирюзовом.

Саша Чёрный
Грубый грохот Северного моря.
Грязным дымом стынут облака.
Чёрный луг, крутой обрыв узоря,
Окаймил пустынный борт песка.
Скучный плеск, пронизанный шипеньем,
Монотонно точит тишину.
Разбивая пенный вал на звенья,
Насыпь душит мутную волну...
На рыбачьем стареньком сарае
Камышинка жалобно пищит,
И купальня дальняя на сваях
Австралийской хижиной торчит.
Но сквозь муть маяк вдруг брызнул светом,
Словно глаз из-под свинцовых век:
Над отчаяньем, над бездной в мире этом
Бодрствует бессоный человек.

Александр Блок
Лениво и тяжко плывут облака
По синему зною небес.
Дорога моя тяжела, далека,
В недвижном томлении лес.
Мой конь утомился, храпит подо мной,
Когда-то родимый приют?..
А там, далеко, из-за чащи лесной
Какую-то песню поют.
И кажется: если бы голос молчал,
Мне было бы трудно дышать,
И конь бы, храпя, на дороге упал,
И я бы не мог доскакать!
Лениво и тяжко плывут облака,
И лес истомлённый вокруг.
Дорога моя тяжела, далека,
Но песня - мой спутник и друг.

Максимилиан Волошин
Гряды холмов отусклил марный иней.
Громады туч по сводам синих дней
Ввысь громоздят (всё выше, всё тесней)
Клубы свинца, седые крылья пиний,
Столбы снегов, и гроздьями глициний
Свисают вниз… Зной глуше и тусклей.
А по степям несётся бег коней,
Как тёмный лёт разгневанных Эринний.
И сбросил Гнев тяжёлый гром с плеча,
И, ярость вод на долы расточа,
Отходит прочь. Равнины медно-буры.
В морях зари чернеет кровь богов.
И дымные встают меж облаков
Сыны огня и сумрака — Ассуры.

Почему облака? Во- первых потому что они есть. Во - вторых из них складываются поэтические образы. Да и сами они образуют подчас интересные образы.

Если долго плакать возле мутных стёкол,
Высоко в небе появится сокол.
Появится сокол высоко над тучей...
В это время важно не упустить случай:
Увидеть его крылья, увидеть его перья,
И вдруг удивиться -- а кто это теперь я?

Почему внизу туча, а надо мной ясно?
Видимо, я плакал совсем не напрасно,
Видимо вот оно -- пришло мое время,
А внизу медленно бредёт моё племя…

А мне лететь выше, а мне лететь в солнце,
Но все-таки вспомнить, что внизу – оконца
С мутными стеклами, в которое бьются
Милые мои… Сгореть и вернуться!

Облака как образы. Они видимы, но к ним нельзя прикоснуться. Как нечто высокое и недостижимое.

Александр Иванов
В худой котомк поклав pжаное хлебо,
Я ухожу туда, где птичья звон,
И вижу над собою синий небо,
Лохматый облак и шиpокий кpон.
Я дома здесь, я здесь пpишел не в гости,
Снимаю кепк, одетый набекpень,
Весёлый птичк, помахивая хвостик,
Высвистывает мой стихотвоpень.
Зелёный тpавк ложится под ногами,
И сам к бумаге тянется pука,
И я шепчу дpожащие губами:
"Велик могучим pусский языка!"

Позже появилось продолжение Александра Матюшкина-Герке

Вспыхает небо, pазбyжая ветеp,
Пpоснyвший гомон птичьих голосов;
Пpоклинывая всё на белом свете,
Я вновь бежy в нетоптанность лесов.

Шypшат звеpyшки, выбегнyв навстpечy,
Пpиветливыми лапками маша,
Я сpеди тyт пpобyдy целый вечеp,
Бессмеpтные твоpения пиша.

Hо, выползя на миг из тины зыбкой,
Болотная зелёновая тваpь
Совает мне с заботливой yлыбкой
Большой Оpфогpафический Словаpь.

Суть поэзии - не столько в доступности передаваемой мысли, чувства, сколько в многослойности, глубине их: сжав сущее, поместив, грубо говоря, весь мир в скорлупку ореха, как уже было сказано до нас, раскрыть в малом бесконечность. Поэтому для каждого поэта облако – образ чего-то иного, разного и говорить нужно не о множественных поэтических мирах, а только о каком-то одном.
Краешком, лишь слегка коснусь отдельных строф Иосифа Александровича, который зачастую использует образы, как живописные ассоциации для решения собственных, чаще всего мировоззренческих или творческих, проблем, где даже бытовая зарисовка легко трансформируется в разговор о метафизических глубинах и далях.
О, облака
Балтики летом!
Лучше вас в мире этом
я не видел пока.

Может, и в той
вы жизни клубитесь
-- конь или витязь,
реже -- святой.

Только Господь
вас видит с изнанки --
точно из нанки
рыхлую плоть.

То-то же я,
страхами крепок,
вижу в вас слепок
с небытия,

с жизни иной.
………………..
В вас мне ясна
рваность, бессвязность,
сумма и разность
речи и сна.

Это от вас
я научился
верить не в числа --
в чистый отказ

от правоты
веса и меры
в пользу химеры
и лепоты!
……………………
… Оптом, поштучно
ваши стада

движутся без
шума, как в играх
движутся, выбрав
тех, кто исчез

в горней глуши
вместо предела.
Вы -- легче тела,
легче души. («Облака» 1989)
_____________________
Проплывают облака, это жизнь проплывает, проходит
привыкай, привыкай, это смерть мы в себе несем,
среди черных ветвей облака с голосами, с любовью...
"Проплывают облака..." -- это дети поют обо всем.
………….
Проплывают облака, проплывают, проплывают над рощей.
Где-то льется вода, только плакать и петь, вдоль осенних оград,
все рыдать и рыдать, и смотреть все вверх, быть ребенком ночью,
и смотреть все вверх, только плакать и петь, и не знать утрат. («Проплывают облака» 1961)
_____________________________________
О если бы птицы пели и облака скучали,
и око могло различать, становясь синей,
звонкую трель преследуя, дверь с
ключами
и тех, кого больше нету нигде, за ней.

А так – меняются комнаты, кресла,
стулья.
И всюду по стенам то в рамке, то так –
цветы.
И если бывает на свете пчела без улья
с лишней пыльцой на лапках, то это ты. (О если бы птицы пели и облака скучали... (1994)
__________________________________________
I
Смятое за ночь облако расправляет мучнистый парус.
От пощечины булочника матовая щека
приобретает румянец, и вспыхивает стеклярус
в лавке ростовщика.
Мусорщики плывут. Как прутьями по ограде
школьники на бегу, утренние лучи
перебирают колонны, аркады, пряди
водорослей, кирпичи.

VIII
Я пишу эти строки, сидя на белом стуле
под открытым небом, зимой, в одном
пиджаке, поддав, раздвигая скулы
фразами на родном.
Стынет кофе. Плещет лагуна, сотней
мелких бликов тусклый зрачок казня
за стремленье запомнить пейзаж, способный
обойтись без меня. ( «Венецианские строфы, 2» 1982)
И т. д.

Весь гигантский талант ИБ, вся новизна его поэтической речи, концентрация экспрессии, страстности, весь этот разговор, где в многочисленных ракурсах и вариантах проплывают нездешние облака – о чем все это, если кратко? – да об одном, о радости быть, о красоте мира, об одиночестве человека в нем, о его обреченности на уход в мир иной.

это основное в поэзии облака солнца луч и тд