Джованни Бокаччо "Декамерон
День пятый
Новелла четвертая
"...Услышав, что все успокоились, Риччьярдо с помощью лестницы влез на стену, а с нее, цепляясь за выступы другой стены, добрался на балкон, где тихо и с великой радостью был принят девушкой; после многих поцелуев, они легли вместе и почти всю ночь провели в обоюдном наслаждении и удовольствии, много раз заставив пропеть соловья. Уже близился день, разгоряченные погодой и забавой, они заснули, ничем не прикрытые. Мессер Лицио поднялся и, вспомнив, что дочка спит на балконе, сказал: "Дай-ка я посмотрю, как-то соловей дал сегодня поспать Катерине".Он приподнял полог и увидел, что Риччьярдо и она, спят, обнявшись. Как увидел его Риччьярдо, точно у него вырвали сердце из тела, он сказал: "Господин мой, помилосердствуйте, бога ради. Я знаю, что, как предатель и дурной человек, я заслужил смерть. На это мессер Лицио ответил: Возьми Катерину в законные жены, дабы, как этой ночью она была твоей, так была бы, пока жива. Таким образом ты устроишь со мною мир, а себе спасение. Мессер Лицио взял у мадонны Джьякомины на подержание одно из ее колец, и тут же, не выходя, Риччьярдо обручился с Катериной. А несколько дней спустя, по обычаю, в присутствии друзей и родственников Манарди из Бреттиноро, женился на девушке."
-------------
Еще майская ночь
Какая ночь! На всем какая нега!
Благодарю, родной полночный край!
Из царства льдов, из царства вьюг и снега
Как свеж и чист твой вылетает май!
Какая ночь! Все звезды до единой
Тепло и кротко в душу смотрят вновь,
И в воздухе за песнью соловьиной
Разносится тревога и любовь.
Березы ждут. Их лист полупрозрачный
Застенчиво манит и тешит взор.
Они дрожат. Так деве новобрачной
И радостен и чужд ее убор.
Нет, никогда нежней и бестелесней
Твой лик, о ночь, не мог меня томить!
Опять к тебе иду с невольной песней,
Невольной — и последней, может быть.
Афанасий Фет, 1857
--------
Соловьиная любовь
В те дни, как я был соловьем,
Порхающим с ветки на ветку,
Любил я поглядывать зорким глазком
В окно, на богатую клетку.
В той клетке, я помню, жила
Такая красавица-птичка,
Что видеть ее страсть невольно влекла,
Насильно тянула привычка.
Слезами во мраке ночей
Питал я блаженные грезы,
И пел про любовь я в затишье аллей,—
И звуки дрожали, как слезы.
И к месяцу я ревновал...
И часто к затворнице сонной
Я страстные вздохи свои посылал
По ветру, в струе благовонной.
Нередко внимала заря
Моей серенаде прощальной —
В тот час, как, проснувшись, малютка моя
Плескалася в ванне хрустальной.
Однажды гроза пронеслась...
Вдруг, вижу,— окно нараспашку,
И клетка, о радость! сама отперлась,
Чтоб выпустить бедную пташку.
И стал я красавицу звать
На солнце, в зеленые сени —
Туда, где уютные гнезда качать
Слетаются влажные тени.
«Покинь золотую тюрьму!
Будь голосу бога послушна!»—
Я звал... но к свободе, бог весть почему,
Осталась она равнодушна.
Бедняжка, я видел потом,
Клевала отборные зерна —
Потом щебетала — не знаю о чем —
Так грустно и так непритворно!
О том ли грустила она,
Что крылышки доля связала?
О том ли, что, рано промчавшись, весна
Навек мои песни умчала?
Яков Полонский
--------
О, любовь!
Скольких робких ты сделала
смелыми,
Взяв в мужчины вчерашних
детей,
Сколько каменных женщин
ты сделала
Мягче воска ладонью своей.
И каких краснобаев отчаянных
Ты сумела молчанью обречь,
И каким безнадёжным
молчальницам
Ты дала соловьиную речь.
Сколько судеб безжалостно
скомкала,
Сколько жизней ты оборвала,
Скольким смертным, став
вечными строками,
О, любовь, ты бессмертье дала!
Мустай Карим
--------
Июнь. Июль. Часть соловьиной дрожи.
— И было что-то птичье в нас с тобой —
Когда — ночь соловьиную тревожа —
Мы обмирали — каждый над собой!..
Марина Цветаева, 1920
Довольно нас терзало сладострастье...
Покой везде. Ты слышишь: за окном
Нам соловей пророчит счастье?
Теперь одной любви полны сердца,
Одной любви и неги сладкой,
Всю ночь хочу я плакать без конца
С тобой вдвоем, от всех украдкой.
О, плачь, мой друг! Слеза туманит взор,
И сумрак ночи движется туманно...
Смотри в окно: уснул безмолвный бор,
Качая ветвями таинственно и странно.
Хочу я плакать... Плач моей души
Твоею страстью не прервется...
В безмолвной, сладостной, таинственной тиши
Песнь соловьиная несется...
Александр Блок, 1898