Литературная ЗАГАДКА: Собственная моя вещь — сам пользуюсь мало, а люди всегда! (случается, что и у других повторяется)

Я счёт не веду неделям.
Мы,
хранимые в рамах времён,
мы любовь на дни не делим,
не меняем любимых имён. В. Маяковский
________________________________________________________________________
Креативная память противостоит времени: «…она сохраняет прошедшее как пребывающее», о чем так убедительно, светло, с истинной верой рассказал о. П. Флоренский. И она же является причиной возвращения к образам не только собственного счастливого прошедшего, но и прошлого, ставшего фактом искусства, поскольку «с точки зрения памяти как работающего всей толщей механизма», прошедшее не прошло, оно остается живым, полнокровным. Так и у Пушкина:
Всё в жертву памяти твоей:
И голос лиры вдохновенной,
И слёзы девы воспаленной,
И трепет ревности моей,
И славы блеск, и мрак изгнанья,
И светлых мыслей красота,
И мщенье, бурная мечта
Ожесточённого страданья.

Да еще и в ХХ веке поэты в ожидании неявного отклика кое-как несли «постылый груз воспоминаний»:
Ночь, лес и снег. И я несу
Постылый груз воспоминаний...
Вдруг - малый домик на поляне,
И девочка поёт в лесу. (А. Блок)

Но эти отношения с памятью все усложнялись, усложнялись и в итоге потребовали решения неотложных и тяжких дел, которых у этого века было в избытке:
У меня сегодня много дела:
Надо память до конца убить,
Надо, чтоб душа окаменела,
Надо снова научиться жить. (А. Ахматова)

Сегодня же память представляет некое неизвестное, порождающее миллион вопросов: можно ли доверять собственным и чужим воспоминаниям? почему люди одно помнят, а другое забывают? насколько избирательна память и что она "предпочитает" забыть? можно ли доверять воспоминаниям разных людей - как известных, так и рядовых? Что люди помнят о себе, а что - о других?
Наступил, наконец, момент, когда память потребовала смены терминологии. И сегодня ее зачастую обозначают термином «постпамять», который был введен в научный оборот М. Хирш. Она отметила, что качественная и временная дистанция по отношению к событиям, которые мы не можем отнести к непосредственным воспоминаниям, формируют постпамять: «Постпамять описывает, какое отношение имеют последующие поколения к личным, коллективным и культурным травмам, которым подверглось поколение предыдущее; к тому, что они “помнят” только благодаря историям, образам, поведению людей, среди которых они выросли».
Так что у поэта века нынешнего отношения с памятью усложнились до предела:
«И тогда я предложила себе разделять три вида памяти. Память об утраченном, меланхолическая, безутешная, ведущая точный счет убыткам и потерям. Память о полученном, сытая, послеобеденная, довольная тем, что осталось. Память о небывшем, выращивающая фантомы на месте увиденного, так в русской сказке зарастает лесом чистое поле, когда кинешь туда волшебный гребешок. Лес помогает героям уйти от погони. Фантомная память делает что-то в этом роде для целых сообществ, укрывая их от голой реальности с ее сквозняками». («Памяти памяти» М. Степанова)

Собственная моя вещь - сам пользуюсь мало, а люди всегда! (случается, что и у других повторяется) - ИМЯ
Эта вещь твоя, но другие пользуются этой вещью больше чем ты сам

И имя твоё, словно старая песня,
Приходит ко мне. Кто его запретит?
Кто её перескажет? Мне скучно и тесно
В этом мире уютном, где тщетно горит
В керосиновых лампах огонь Прометея -
Опалёнными перьями фитилей...
Подойди же ко мне. Наклонись. Пожалей!
У меня ли на сердце пустая затея,
У меня ли на сердце полынь да песок,
Да охрипшие ветры!
Послушай, подруга,
Полюби хоть на вьюгу, на этот часок,
Я к тебе приближаюсь. Ты, может быть, с юга.
Выпускай же на волю своих лебедей, -
Красно солнышко падает в синее море
И - за пазухой прячется ножик-злодей,
И - голодной собакой шатается горе...
Если всё, как раскрытые карты, я сам
На сегодня поверю - сквозь вихри разбега,
Рассыпаясь, летят по твоим волосам
Вифлеемские звёзды российского снега.

Павел Васильев, 1931

Кто создан из камня, кто создан из глины, -
А я серебрюсь и сверкаю!
Мне дело - измена, мне имя - Марина,
Я - бренная пена морская.

Кто создан из глины, кто создан из плоти -
Тем гроб и надгробные плиты...
- В купели морской крещена - и в полете
Своем - непрестанно разбита!

Сквозь каждое сердце, сквозь каждые сети
Пробьется мое своеволье.
Меня - видишь кудри беспутные эти? -
Земною не сделаешь солью.

Дробясь о гранитные ваши колена,
Я с каждой волной - воскресаю!
Да здравствует пена - веселая пена -
Высокая пена морская!

Марина Цветаева, 1920

Кто я? Что я? Только лишь мечтатель,
Перстень счастья ищущий во мгле,
Эту жизнь живу я словно кстати,
Заодно с другими на земле...

Кто я? Что я? Только лишь мечтатель,
Синь очей утративший во мгле,
И тебя любил я только кстати,
Заодно с другими на земле.

Сергей Есенин, 1925

И упало каменное слово
На мою еще живую грудь.
Ничего, ведь я была готова,
Справлюсь с этим как-нибудь.

У меня сегодня много дела:
Надо память до конца убить,
Надо, чтоб душа окаменела,
Надо снова научиться жить.

А не то... Горячий шелест лета,
Словно праздник за моим окном.
Я давно предчувствовала этот
Светлый день и опустелый дом.

Анна Ахматова, 1939

Любимы ангелами всеми,
толпой глядящими с небес,
вот люди зажили в Эдеме, -
и был он чудом из чудес.
Как на раскрытой Божьей длани,
я со святою простотой
изображу их на поляне,
прозрачным лаком залитой,
среди павлинов, ланей, тигров,
у живописного ручья...
И к ним я выберу эпиграф
из первой Книги Бытия.
Я тоже изгнан был из рая
лесов родимых и полей,
но жизнь проходит, не стирая
картины в памяти моей.
Бессмертен мир картины этой,
и сладкий дух таится в нем:
так пахнет желтый воск, согретый
живым дыханьем и огнем.
Там по написанному лесу
тропами смуглыми брожу, -
и сокровенную завесу
опять со вздохом завожу...

Владимир Набоков, 1925

...Мы — что кочка, что камень,
Даже глуше, темней.
Наша вечная память -
Кто завидует ей?

Нашим прахом по праву
Овладел чернозем.
Наша вечная слава -
Невеселый резон.

Нам свои боевые
Не носить ордена.
Вам все это, живые.
Нам — отрада одна,

Что недаром боролись
Мы за родину-мать.
Пусть не слышен наш голос,
Вы должны его знать.

Вы должны были, братья,
Устоять как стена,
Ибо мертвых проклятье-
Эта кара страшна...

Ах, своя ли, чужая,
Вся в цветах иль в снегу…
Я вам жить завещаю -
Что я больше могу?

Завещаю в той жизни
Вам счастливыми быть
И родимой отчизне
С честью дальше служить.

И беречь ее свято,
Братья, — счастье свое, -
В память воина-брата,
Что погиб за нее.

Александр Твардовский, 1945-46

...Ах, ветераны, ваша юность
Перехлестнула ту войну.
Ушли в небытие иные,
Другие в памяти людской,
И те немногие живые…
Какой измерить все ценой?!

Склоняем головы в молчаньи –
Мы этой памяти верны
Ушедших судеб изначалью,
Что не для смерти рождены...

Галина Куткова

Что в имени тебе моем?
Оно умрёт, как шум печальный...

Имя.

Имя твое — птица в руке,
Имя твое — льдинка на языке,
Одно единственное движенье губ,
Имя твое — пять букв.
Мячик, пойманный на лету,
Серебряный бубенец во рту,
Камень, кинутый в тихий пруд,
Всхлипнет так, как тебя зовут.
В легком щелканье ночных копыт
Громкое имя твое гремит.
И назовет его нам в висок
Звонко щелкающий курок.
Имя твое — ах, нельзя! —
Имя твое — поцелуй в глаза,
В нежную стужу недвижных век,
Имя твое — поцелуй в снег.
Ключевой, ледяной, голубой глоток.
С именем твоим — сон глубок.
(М. Цветаева)

Только вдумайся, вслушайся
В имя «Россия!»
В нём и росы, и синь,
И сиянье, и сила.
Я бы только одно у судьбы
попросила -
Чтобы снова враги не пошли на
Россию…
(Ю. Друнина)

Насчет памяти - Егор Исаев написал две прекрасные поэмы "Суд памяти" и "Даль памяти".