Почему многие из окружения Печорина называют его странным?

Всё поясняет внутренний монолог Печорина перед
дуэлью с Грушницким, когда он предельно честен
перед самим собой:

Два часа ночи... не спится... А надо бы заснуть, чтоб завтра рука не дрожала. Впрочем, на шести шагах промахнуться трудно. А! господин Грушницкий! ваша мистификация вам не удастся... мы поменяемся ролями: теперь мне придется отыскивать на вашем бледном лице признаки тайного страха. Зачем вы сами назначили эти роковые шесть шагов? Вы думаете, что я вам без спора подставлю свой лоб... но мы бросим жребий!.. и тогда... тогда... что, если его счастье перетянет? если моя звезда наконец мне изменит?.. И не мудрено: она так долго служила верно моим прихотям; на небесах не более постоянства, чем на земле.
Что ж? умереть так умереть! потеря для мира небольшая; да и мне самому порядочно уж скучно. Я — как человек, зевающий на бале, который не едет спать только потому, что еще нет его кареты. Но карета готова... прощайте!..
Пробегаю в памяти все мое прошедшее и спрашиваю себя невольно: зачем я жил? для какой цели я родился?.. А, верно, она существовала, и, верно, было мне назначение высокое, потому что я чувствую в душе моей силы необъятные... Но я не угадал этого назначения, я увлекся приманками страстей пустых и неблагодарных; из горнила их я вышел тверд и холоден, как железо, но утратил навеки пыл благородных стремлений — лучший свет жизни. И с той поры сколько раз уже я играл роль топора в руках судьбы! Как орудие казни, я упадал на голову обреченных жертв, часто без злобы, всегда без сожаления... Моя любовь никому не принесла счастья, потому что я ничем не жертвовал для тех, кого любил: я любил для себя, для собственного удовольствия: я только удовлетворял странную потребность сердца, с жадностью поглощая их чувства, их радости и страданья — и никогда не мог насытиться. Так, томимый голодом в изнеможении засыпает и видит перед собой роскошные кушанья и шипучие вина; он пожирает с восторгом воздушные дары воображения, и ему кажется легче; но только проснулся — мечта исчезает... остается удвоенный голод и отчаяние!
И, может быть, я завтра умру!.. и не останется на земле ни одного существа, которое бы поняло меня совершенно. Одни почитают меня хуже, другие лучше, чем я в самом деле... Одни скажут: он был добрый малый, другие — мерзавец. И то и другое будет ложно. После этого стоит ли труда жить? а все живешь — из любопытства: ожидаешь чего-то нового... Смешно и досадно!

Ну, например, Максим Максимыч замечает, что Печорин иногда мог проявлять большую выдержку и хладнокровие, а иногда, когда к нему неожиданно заходили в комнату, то мог вздрогнуть. Глядя на такие противоречия в его характере, Максим Максимыч начинает считать его немного странным.

Печорин принадлежал к аристократии Петербурга “бешенно гонялся за удовольствиями жизни”, когда “три дома на вечер зовут” он менял много занятий. “Труд упорный” был тошенИзбавленный от нужды, толкающей к деятельности, и лишенный чистолюбия, он халатно относится к службе и любому иному делу. Печорин недоволен собой и окружающими, всякое дело (любовь тоже) скоро утомляет и становится скучным. “умение” приносить любящим его людям одни неприятности развито у Печорина. Тот и сам замечает, что от его поступков окружающим добра не бывает. . И жизнь уж нас томит, как ровный путь без цели, Как пир на празднике чужом

Не такой, как все