Посоветуйте, пожалуйста отрывок

Диалог Аксиньи и Натальи
(Тихий Дон)

Живя по соседству, они за последние годы часто встречались,
молчакланялись друг дружке, иногда перебрасывались
несколькими фразами.
Та пора, когда они при встречах, не здороваясь, обменивались
ненавидящимивзглядами, прошла; острота взаимной неприязни
смягчилась, и Наталья, идя кАксинье, надеялась, что та ее не
выгонит и уж о ком, о ком, а о Григориибудет говорить.
И она не ошиблась в своих предположениях.
Не скрывая изумления, Аксинья пригласила ее в горницу,
задернулазанавески на окнах, зажгла огонь, спросила:
- С чем хорошим пришла?
- Мне с хорошим к тебе не ходить...
- Говори плохое. С Григорием Пантелеевичем беда случилась?
Такая глубокая, нескрываемая тревога прозвучала в Аксиньином
вопросе, что Наталья поняла все.
В одной фразе сказалась вся Аксинья, открылосьвсе, чем она жила
и чего боялась. После этого, по сути, и спрашивать об ее отношениях
к Григорию было незачем, однако Наталья не ушла; помедлив с
ответом, она сказала:
- Нет, муж живой и здоровый, не пужайся.
- Я и не пужаюсь, с чего ты берешь? Это тебе об его здоровье
надо страдать, а у меня своей заботы хватит.
Аксинья говорила свободно, но, почувствовав, как кровь
бросилась ей в лицо, проворно подошла к столу и, стоя спиной
к гостье, долго поправляла и без того хорошо горевший огонь
в лампе.
- Про Степана твоего слыхать что?
- Поклон пересылал недавно.
- Живой-здоровый он?
- Должно быть. - Аксинья пожала плечами.
И тут не смогла она покривить душой, скрыть свои чувства:
равнодушие ксудьбе мужа так явственно проглянуло в ее ответе,
что Наталья невольно улыбнулась.
- Видать, не дюже ты об нем печалуешься...
Ну, да это - твое дело.
Явот чего пришла: по хутору идет брехня, будто Григорий опять
к тебе прислоняется, будто видаетесь вы с ним, когда приезжает
он домой. Этоверно?
- Нашла у кого спрашивать! - насмешливо сказала Аксинья.
- Давай я утебя спрошу, верно это или нет?
- Правду боишься сказать?
- Нет, не боюсь.
- Тогда скажи, чтобы я знала, не мучилась. Зачем же меня
зря томить.
Аксинья сузила глаза, шевельнув черными бровями.
- Мне тебя все одно жалко не будет, - резко сказала она.
- У нас стобой так: я мучаюсь - тебе хорошо, ты мучаешься -
мне хорошо... Одного ить делим? Ну, а правду я тебе скажу:
чтобы знала загодя. Все это верно, брешут не зря.
Завладала я Григорием опять и уж зараз постараюсь не
выпустить его из рук. Ну, чего ж ты после этого будешь делать?
Стекла мнев курене побьешь или ножом зарежешь?
Наталья встала, завязала узлом гибкую хворостину, бросила
ее к печи и ответила с несвойственной ей твердостью:
- Зараз я тебе никакого лиха не сделаю. Погожу, приедет Григорий,
погутарю с ним, потом будет видно, как мне с вами, обоими, быть.
У менядвое детей, и из-за них и за себя я постоять сумею!
Аксинья улыбнулась:
- Значит, пока мне можно жить без опаски?
Не замечая насмешки, Наталья подошла к Аксинье, тронула
ее за рукав:
- Аксинья! Всю жизню ты мне поперек стоишь, но зараз уж я просить
небуду, как тогда, помнишь? Тогда я помоложе была, поглупее,
думала - упрошу ее, она пожалеет, смилуется и откажется от Гриши.
Зараз не буду! Одно язнаю: не любишь ты его, а тянешься за ним
по привычке. Да и любила ли тыего когда-нибудь так, как я?
Должно быть, нет. Ты с Листницким путалась, с кем ты, гулящая,
не путалась? Когда любят - так не делают.
Аксинья побледнела, отстранив Наталью рукой, встала с сундука:
- Он меня этим не попрекал, а ты попрекаешь?
Какое тебе дело до этого?
Ладно! Я - плохая, ты - хорошая, дальше что?
- Это все. Не серчай. Зараз уйду.
Спасибо, что открыла правду.

Для трех могу.
Три девицы под окном, пряли поздно вечерком.