Посоветуйте, пожалуйста, отрывок из классического (или современного) произведения.

Отрывок из книги Татьяны Тамбцен, 1987 год. - http://www.myjackson.ru/published/publications/2536.html

Марина Ахмедова - Дневник смертницы. Хадижа (Отрывок из книги ) - http://www.chaskor.ru/article/dnevnik_smertnitsy_hadizha___24670

.Дина Рубина - НА СОЛНЕЧНОЙ СТОРОНЕ УЛИЦЫ
(отрывок из романа)

.. Хадича, маленькая проворная женщина, подвязав с утра косынкой седые жидкие косицы, целый день бесшумной юлой крутилась по утоптанному, чисто выметенному дворику.
А Катя умирала.. .
Истонченный блокадным голодом желудок отторгал пищу. Девочка лежала на цветастых курпачах, расстеленных на балхане, и молча глядела в теплое узорное небо, сквозившее радужными снопиками сквозь листья чинар. Виноградные лозы оплетали деревянные столбы балханы. Настырный ветерок трепал на плоских крышах алые лепестки маков.. .Где-то во дворе, с курлыкающим ровным звуком день и ночь вдоль дувала катился арык.. .
Саша сидел рядом, обхватив колени — сутулый, мосластый, сам донельзя худой, — и тихо плакал: он понимал, что Катя умирает, и он остается один из Щегловых, совсем один, в этом бойком южном городе, среди чужих людей. Он никого к Кате не подпускал, и все разговаривал с ней, отворачиваясь и отирая слезы рукавом рубашки.
— А потом, Катенька, мы поедем на острова, на лодке кататься. Помнишь, как первого мая, до войны? Нам тогда еще двух лодок оказалось мало, тетя Наташа на берегу осталась.. .А Володька так перегнулся через борт — за твоим уплывшим шариком, — что мы чуть не перевернулись.. .помнишь? Я буду грести, а ты вот так сядешь на корме и руку опустишь в воду, а вода ласковая, теплая.. .Это обязательно будет, Катенька.. .
Хадича несколько раз поднималась на балхану, смотрела на девочку, качала головою и бормотала что-то по-узбекски. Под вечер, завернув в головной платок сапоги старшего сына, Хикмата, ушла, и вернулась через час без сапог, осторожно держа обеими руками пол-литровую банку кислого молока.
— Кизимкя, бир пиалушкя катык кушяй, — озабоченно приговаривала она, натряхивая в пиалу белую комковатую жижу.
— Оставьте ее.. .— угрюмо простонал Саша, — все равно вырвет.. .
И тут лицо тихой Хадичи изменилось: она тонко и гневно закричала что-то по-узбекски, даже замахнулась на Сашу худым коричневым кулачком, сморщенным и похожим на сливу-сухофрукт.
Осторожно подложив ладонь под легкую Катину голову, приподняла ее и поднесла к губам девочки пиалу. Катя потрогала губами прохладную кисловатую массу, похожую на жидкий студень из клея, а еще на довоенный кефир.. .послушно отхлебнула и потянулась — еще.
Хадича отняла пиалу, покачав головой: нельзя сразу. Весь вечер она просидела возле девочки, разрешая время от времени делать два-три глотка.. .
На другой день размочила в оставшемся молоке несколько кусочков лепешки и позволила Кате съесть тюрю.
Саша уже не плакал. Он бегал к колонке за водой, раздувал самовар, помогал у тандыра, подметал двор, и Бог знает — что еще готов был сделать для этой женщины, для ее четверых, тоже хронически голодных, смуглых, точно сушеных, ребятишек. Двое старших сыновей Хадичи постигали правила русского языка в окопах Второго Украинского фронта, муж давно умер.
Дня через три Катя уже сидела во дворе на большой квадратной супе, свесив слабые тонкие ноги, опираясь спиною на подоткнутые Хадичой подушки, и глядела с тихим удивлением на крикливые игры ее черноглазых детей. Говор ей был непонятен, а игры — понятны все.. .
С того военного лета этот город, эти узбекские дворики с теплой утоптанной землею, эти сквозистые кроны чинар, погруженные в глубину неба, означали для нее больше, чем просто — жизнь; все это было жизнью подаренной.

Облака разрывают небо
На вчерашние боль и страх.
Здравствуй, милая. Что поведать?
Я немного схожу с ума.
У меня проплывают лица
В суматохе чужих минут,
Как сумело так приключиться?
Можно я теперь всё скажу:
Это руки скрутить верёвкой
Бечевой, чтоб вернее плоть
Понимала, как это горько.
Не поймёт.
Это к небу предстать с мольбами,
О чужой дорогой судьбе.
Здравствуй, милая, я придавлен.
Только знаю, тебе больней.

Вот весна наполняет город
Перестуком своих шагов.
Этот город всегда был голубь,
А теперь целый мир – острог.
Мне прижаться б к тебе плечами,
Мне суметь бы тебе сказать;
Нет, уже не пою словами,
Только нервно теряю стать.

Завтра будет теплее солнце,
Дни длиннее, светлее путь.
Здравствуй, милая. Мне б в оконце
Твоё светом мечты вдохнуть.
Но какие? Сминаю звуки,
Не хочу тебе горьких снов,
Не хочу тебе слёз разлуки.
Если б только. Но эти муки –
Пережить теперь суждено.

Здравствуй, милая. Я сегодня
Не умею сказать слова –
Голос гордый, да только продан
И теперь, что в ночи сова:
Никудышные мои строчки.
Здравствуй, милая, я с тобой,
Разреши защитить от горечи.

Если б мог это голос мой.