Николай РАЧКОВ (род. 23 сентября 1941) — автор многих поэтических сборников: «Отчее крыльцо», «Неповторимый этот мир»,

Осень.
Любви возвышенной истоки
леса и пажити хранят.
Незримо Пушкинские строки
вплелись в осенний листопад.

И среди чуткого молчанья
в купели золотого сна
Душа полна очарованья
И светлых дум она полна.

Родной поэзии свобода
объяла так и даль и высь,
что где тут Пушкин, где природа,
пойди попробуй разберись…

Заговорила колокольня
На все притихшее село.
И вот в груди уже не больно,
А только грустно и светло.
А колокол тяжелым басом
Все говорил - раздольно, в лад.
И огненным иконостасом
Стоял над озером закат.
Повеяло родным и старым,
Далеким, как небес края…
Ты что-то вспомнила недаром,
Душа моя, душа моя.
Привыкла ты одна скитаться,
Познала столько слез и мук.
Да как тебе не отозваться
На этот верующий звук!

Я в своё детство ненароком гляну
И сразу вижу жаркую поляну.
Вокруг стоят, одетые в матроски,
И стройные и нежные берёзки.
И мама, молодая-молодая,
Другой такой не вспомню никогда я.
Полным-полна от алых ягод кружка,
А где-то вдалеке слышна кукушка,
И пахнет чемерицей, мятой, мёдом,
Разлитым по невидимым колодам.
Шмелей и пчёл звенит в траве хорал.
Я землянику кустиками рвал
На бугорке душистом, разогретом…

Я был в Раю. Но я не знал об этом.

ПОРТРЕТ
Любите живопись, поэты!
Н. Заболоцкий

Один загадочный портрет
Меня волнует и тревожит.
Я знаю, женщины той нет
И больше быть такой не может.

В глазах той женщины темно,
В них колокольчики увяли.
И на губах, как цвет печали,
Не сохнет красное вино.

Как эта женщина мила!
На ней вечерние одежды.
В ней столько ласки и тепла,
В ней столько рухнувшей надежды.

Она ко мне сквозь времена
Пришла – и озарила светом…
Откуда знать вам, как она
Меня спасает в мире этом.

ПУШКИН

Он был России нужен срочно,
Ждать больше не хватало сил.
Как точно он,
почти построчно
В ней всё и вся преобразил!
Как царственно,
под стать алмазу,
Сверкнула русская зима.
Как много преломилось сразу
И для души, и для ума!
Он сыпал рифмами поспешно,
Почти мгновенно, на лету,
И жизнь и внутренне, и внешне
Меняла смысл и красоту.
И вспоминая о Поэте,
Не позабыть бы нам одно:
Что слово может всё на свете,
Когда божественно оно.
---
Как земля и тепла, и нежна,
Знают ноженьки только босые.
Разорву своё сердце: страна!
Задохнусь от восторга: Россия!

Эти сны на душистом стогу…
Эти песни о горькой рябине…
Русский штык на альпийском снегу…
Русский гром в очумевшем Берлине…

Говорилось в который уж раз:
В грозном мире метелей и ливней
Нет на свете доверчивей нас,
Безрассуднее нет и наивней.

Боже! Сколько размётано в дым.
И последнего скоро лишимся,
Но на небо, на небо глядим,
Даже если и в землю ложимся.

ПОСЫЛКА

Он брал Берлин. Он там горел в броне.
С тех пор не раз осыпалась калина.
Не до него, несчастного, стране.
И вот ему посылка из Берлина.

"Зачем?" – переспросил людей солдат.
И губы опалила сигарета.
"Носки. Бельё. Тушёнка. Шоколад.
Ведь вы давно не видели всё это…"

И гневом исказился гордый лик.
Заплакал он и в землю что есть силы
Ударил костылём, и в тот же миг
Зашевелились братские могилы…
---
Пусть ветер бьёт порывами
И замерзает луг.
Под золотыми ивами
Ещё тепло, мой друг.

Под полосой закатною
Преобразился вмиг
Твой светлый, неразгаданный,
Иконописный лик.

Со всей сердечной силою
Хочу сказать одно:
Ещё не поздно, милая,
Ещё не так темно.

Ещё чуть-чуть счастливыми,
Не помня слёз и мук,
Мы постоим под ивами,
Не разнимая рук.
---
В Италии, от солнца золотой,
В лазурной, от сияющего моря,
Сидел бы я на камне разогретом
На берегу и всё смотрел туда,
Где парус реет над морской пучиной.
Смотрел бы я за грань тысячелетий,
Где женщина, такая же, как ты,
Идёт навстречу лёгкою походкой
В простых сандальях, в розовой тунике,
Неся корзину с диким виноградом.
И я бы, словно раб александрийский,
Взял у неё корзину и покорно
Шёл позади, любуясь гибким станом
И чёрными восточными кудрями
Красавицы, Горацием воспетой,
Красавицы, которой нету равных
В Италии, от солнца золотой,
В лазурной, от сияющего моря…
---
По небу полуночи Ангел летел…
М. Лермонтов

Звякнет под вечер ведро у колодца,
Птица зальётся средь тёмных ракит.
Так же нам плачется, так же смеётся,
Жизнь продолжается – Ангел летит.

Это не важно, зима или лето,
Если не ставшее злым от обид
Сердце полно и тепла, и привета,
Света полно – значит, Ангел летит.

Ах, прочитать бы среди полуночи
Что напророчит нам Млечный петит!
Вспыхнут от счастья небесные очи,
Губы к губам – это Ангел летит.

Только б с душою душа подружилась,
Веруя в то, что есть высший удел.
Только Земля бы привычно кружилась,
Только бы Ангел летел и летел.

Иль не вчера ещё клён красовался багряный?
За ночь успел сбросить всё с замерзающих плеч.
Боязно даже пройтись этой жаркой поляной,
Листья такие, что могут подошвы прожечь.
А в небесах перелётные дикие гуси
Снова трубят, что вернутся они но весне.
Столько в тех звуках прощальной тревоги и грусти,
Чтобы очнулось, чтоб дрогнуло что-то во мне.
Эти поля, эти в клюкве багровой болота,
Эти осины и шелест сухой камыша…
Бедный простор… Только есть в нём особое что-то,
Только ему открывается чутко душа.
Ах, моя осень… Надвинулись тучи рядами.
Холода в душу успели уже напустить.
Гуси летят — небеса вместе с ними рыдают,
Листья такие, что жалко на них наступить…

кто-то род. 23 сентября 1941

Не так давно была за одним столом с книгоиздателями, редакторами и авторами. Самое ласковое слово в адрес современного читателя было слово "лошара"." Находятся же ещё лошары, которые покупают у нас всю эту шнягу... За них, за чудачьё!" Это реалии. Авторы современные не читают произведений своих коллег по цеху. Не тратят на это время. Нужно выцыганить бабло на самиздат и его сбыть.