ТВОРЧЕСКАЯ РАЗМИНКА: «О доблестях, о подвигах, о славе Я забывал на горестной земле, когда…» — ваш вариант продолжения?

"О доблестях, о подвигах, о славе
Я забывал на горестной земле,
Когда..." в моей слабеющей державе
И честь, и разум оказались на нуле.

Я не намерен состязаться с Блоком,
И строки гения пытаться уточнить -
Они прекрасны, филигранны и глубОки;
Их смысл высокий до конца нам не раскрыть.

И всё-таки признАюсь откровенно:
Блок-символист не для таких времён,
Когда вокруг чудовищная скверна
И дух Отечества опять закрепощён.

Какая там красотка-Незнакомка
В её шуршащих платьях на ветру,
Когда в державе нравственная ЛОМКА
И сам народ в маразматическом бреду?

Кто станет восхищаться стилем Блока
В стране, где сквернословов легион?
Где промышляют плагиатом и подлогом;
Где муж учёный в живодёрстве уличён?!

Поэтому о доблестях, о подвигах, о славе
И в самом деле нам придётся позабыть,
Напоминая вновь и вновь о той отраве,
Которую всем выпало вкусить.

Но верю я, как веруют в Спасенье,
Что возвратится в эту жизнь мечтатель Блок!
И станет данностью душ наших Воскресенье,
И чистым сделается истины исток.

...Когда лежал задумчиво в канаве
С "боярышником" в треснувшем стекле...

Когда увидел ночью за оградой на дубе труп болтавшийся в петле.

Александр Блок
О доблестях, о подвигах, о славе
Я забывал на горестной земле,
Когда твоё лицо в простой оправе
Передо мной сияло на столе.
Но час настал, и ты ушла из дому.
Я бросил в ночь заветное кольцо.
Ты отдала свою судьбу другому,
И я забыл прекрасное лицо.
Летели дни, крутясь проклятым роем...
Вино и страсть терзали жизнь мою...
И вспомнил я тебя пред аналоем,
И звал тебя, как молодость свою...
Я звал тебя, но ты не оглянулась,
Я слёзы лил, но ты не снизошла.
Ты в синий плащ печально завернулась,
В сырую ночь ты из дому ушла.
Не знаю, где приют твоей гордыне
Ты, милая, ты, нежная, нашла...
Я крепко сплю, мне снится плащ твой синий,
В котором ты в сырую ночь ушла...
Уж не мечтать о нежности, о славе,
Всё миновалось, молодость прошла!
Твоё лицо в его простой оправе
Своей рукой убрал я со стола.
==================
А. Т. Твардовский
Я знаю, никакой моей вины
В том, что другие не пришли с войны,
В то, что они - кто старше, кто моложе -
Остались там, и не о том же речь,
Что я их мог, но не сумел сберечь, -
Речь не о том, но все же, все же, все же...

А. Т. Твардовский
Я бросил в ночь заветное кольцо.
Ты отдала свою судьбу другому,
И я забыл прекрасное лицо.
Летели дни, крутясь проклятым роем...
Вино и страсть терзали жизнь мою...
И вспомнил я тебя пред аналоем,
И звал тебя, как молодость свою...
Я звал тебя, но ты не оглянулась,
Я слёзы лил, но ты не снизошла.
Ты в синий плащ печально завернулась,
В сырую ночь ты из дому ушла.
Не знаю, где приют твоей гордыне
Ты, милая, ты, нежная, нашла...
Я крепко сплю, мне снится плащ твой синий,
В котором ты в сырую ночь ушла...
Уж не мечтать о нежности, о славе,
Всё миновалось, молодость прошла!
Твоё лицо в его простой оправе
Своей рукой убрал я со стола.

в Женеве собирались главы
Великих стран на съезд ОБСЕ...

О доблестях, о подвигах, о славе
Я забывал на горестной земле,
Когда твое лицо в простой оправе
Передо мной сияло на столе.
А. Блок, 1908

Старый дом мой пронизан метелью,
И остыл одинокий очаг.
Я привык, чтоб над этой постелью
Наклонился лишь пристальный враг.
И душа для видений ослепла,
Если вспомню, – лишь ветр налетит,
Лишь рубин раскаленный из пепла
Мой обугленный лик опалит!
Я не смею взглянуть в твои очи,
Все, что было, – далеко оно.
Долгих лет нескончаемой ночи
Страшной памятью сердце полно.
А. Блок, 1910

Сердитый взор бесцветных глаз.
Их гордый вызов, их презренье.
Всех линий - таянье и пенье.
Так я Вас встретил в первый раз.
В партере - ночь. Нельзя дышать.
Нагрудник чёрный близко, близко...
И бледное лицо... и прядь
Волос, спадающая низко...
И Вы уже (звездой средь ночи),
Скользящей поступью скользя,
Идёте - в поступи истома,
И песня Ваших нежных плеч
Уже до ужаса знакома,
И сердцу суждено беречь,
Как память об иной отчизне, -
Ваш образ, дорогой навек...
А. Блок, 1914

Памятью сердца - венком незабудок
Я окружила твой милый портрет.
Днем утоляет и лечит рассудок,
Вечером - нет.

Бродят шаги в опечаленной зале,
Бродят и ждут, не идут ли в ответ.
"Всё заживает", мне люди сказали…
Вечером - нет.
М. Цветаева

Не смотрю я на пройденный путь,
На безумье растраченных лет;
Я могу беззаботно уснуть,
Если гимн мой последний допет.
Пусть не меркнет огонь до конца
И останется память о той,
Что для жизни будила сердца...
Я хочу умереть молодой!
М. Лохвицкая, 1898-1900

Какие дни и вечера!
Еще зеленый лист не вянет,
Еще веселая игра
В луга и рощи сладко тянет.
Но свежесть белых облаков,
Отчетливость далеких линий
Нам говорит: "Порог готов
Для осени златисто-синей!"
Гляжу в кисейное окно
На палевый узор заката
И терпеливо так давно
Обещанного жду возврата.
И память сердца так светла,
Печаль не кажется печальной,
Как будто осень принесла
С собою перстень обручальный.
И раньше, чем кудрявый вяз,
Подернут златом, покраснеет,
(Я верю) вновь увидит Вас,
Кто любит, помнит, пламенеет!
М. Кузмин

Веслом по-прежнему причаль!
Не в Остии ли фонари?
Какая чахлая печаль
В разливах розовой зари!
А память сердцу всё: "Гори!"

Что ты, кормщик, смотришь с вышки?
Берег близок уж совсем.
Мы без карт и без систем
Всё плывем без передышки.
Лишь предательские мышки
С обреченных прочь трирем.

Горит душа; горя, дрожит...
И ждет, что стукнет кто-то в дверь
И луч зеленый побежит,
Как и теперь, как и теперь...
А память шепчет: "Друг, поверь".

Лунный столб в воде дробится,
Пусто шарит по кустам...
Кто запекшимся устам
Из криницы даст напиться?
Пролетает грузно птица...
Мы увидимся лишь там!..

Я верю: день благословен!
Налей мне масла из лампад!
Какой молочный, сладкий плен!
О, мед несбывшихся услад!
А память мне: "Господень сад!"
М. Кузмин, 1920

Память сердца! Память сердца!
Без дороги бродишь ты, -
луч, блуждающий в тумане,
в океане темноты.

Разве можно знать заране,
что полюбится тебе,
память сердца, память сердца,
в человеческой судьбе?

Может, в городе - крылечко,
может, речка, может, снег,
может, малое словечко,
а в словечке - человек!

Ты захватишь вместо счастья
теплый дождь, долбящий жесть,
пропыленную ромашку
солнцу можешь предпочесть!..

И теперь всегда он дышит
над июньскою Москвой
той военною тревогой,
незабвенною тоской...

А когда во мгле морозной
красный шар идет на дно -
сердце бьется трудно, грозно,
задыхается оно...

Стук лопаты, комья глины,
и одна осталась я...
Это было в час заката,
в первых числах января.

А когда в ночи весенней
где-то кличет паровоз,
в сердце давнее смятенье,
счастье, жгучее до слез!

Память сердца! Память сердца!
Где предел тебе, скажи!
Перед этим озареньем
отступают рубежи.

Ты теплее, ты добрее
трезвой памяти ума...
Память сердца, память сердца,
ты - поэзия сама!
В. Тушнова, 1958

О доблестях, о подвигах, о славе
Я забывал на горестной земле,
Когда ...мы размещались в Братиславе
и АКС я чистил на столе...

Нас подняли внезапно по тревоге...
Грузились быстро в полной темноте...
Потом бегом бежали по дороге
Я понял вдруг, что облака не те...)))

Но чехи нас к себе совсем не ждали
Наскучил им тогда социализм
Не видели они о чём мечтали-
а мы для них сплошной антогонизм!

Валерий Брюсов — Памяти одной.
Помню, помню: вечер нежный;
За окном простор безмолвный;
Белой яблони цветы;
Взор твой, милый, неизбежный,
Миги катятся, как волны,
В целом мире — я и ты.
Помню, помню! это было, —
Словно в пропасти глубокой,
Да, пятнадцать лет назад!
Время птицей легкокрылой
Унесло меня далеко —
В новый рай и в новый ад.
Розы, лавры, олеандры,
Лица с черными глазами,
Плеск побед, падений стыд…
Как в видении Кассандры,
Тень Стигийская меж нами,
Окровавлена, стоит.
Нет к прошедшему возврата,
Все в пространстве по орбитам
Мы должны вперед скользить.
Стать чужими — вот расплата
За блаженство: в теле слитом
Сердце с сердцем съединить!

"... Память сердца! Память сердца! Где предел тебе, скажи! Перед этим озареньем отступают рубежи. Ты теплее, ты добрее трезвой памяти ума... Память сердца, память сердца, ты-поэзия сама"В. Тушнова

Selena вывешивала простыни из спамерских цитата и ставила плюс этому спаму?
А нет ли здесь сговора между аккаунтами?

...
В этой шляпе я войду с цветами
В золотую, старую Москву-
И прильну к родной земле устами

Скучный, ненужный и бледный портрет:
Смяты и порваны вещие нити,
Жило, но умерло; было, и нет...
-О, не глядите! ( Илия Британ 1885-1942, Кишинёв-Париж)
Герань
В утреннем рождающимся блеске
Солнечная трепыхалась рань...
На кисейном фоне занавески
Расцветала алая герань.
Сердце жило, кто его осудит:
Заплатило злу и благу дань...
Сердцу мило то, чего не будет,
То, что было-русская герань. ( Петр Потемкин, 1886-1926, Орёл-Париж)
Пыль Москвы
...Истомили тяжкие этапы.
На морском сижу я берегу.
Пыль Москвы на ленте старой шляпы
Я. как символ, свято берегу.
...
В этой шляпе я войду с цветами
В золотую, старую Москву-
И прильну к родной земле устами
И склоню усталую главу.
Буду слушать долгими часами
Чёрных дней трагическую быль.
Буду плакать... Жгучими слезами
С полинявшей ленты смою пыль... ( Лоло, февраль 1920,о. Принкипо)