И. А Бунин "Господин из Сан-Франциско"

1. А как еще назвать это с виду богатое, но разношерстное общество?
" Был среди этой блестящей толпы некий великий богач, бритый, длинный, похожий на прелата, в старомодном фраке, был знаменитый испанский писатель, была всесветная красавица, была изящная влюбленная пара, за которой все с любопытством следили и которая не скрывала своего счастья: он танцевал только с ней, и все выходило у них так тонко, очаровательно, что только один командир знал, что эта пара нанята Ллойдом играть в любовь за хорошие деньги и уже давно плавает то на одном, то на другом корабле.!"
2. И Лоренцо, и абруццские волынщики выполняю роль противопоставления господину из Сан-Францизка. Можно жить и радоваться жизни, не имея больших денег. Ее нужно просто любить.
"Лоренцо, высокий старик лодочник, беззаботный гуляка и красавец, знаменитый по всей Италии, не раз служивший моделью многим живописцам: он принес и уже продал за бесценок двух пойманных им ночью омаров, шуршавших в переднике повара того самого отеля, где ночевала семья из Сан-Франциско, и теперь мог спокойно стоять хоть до вечера, с царственной повадкой поглядывая вокруг, рисуясь своими лохмотьями, глиняной трубкой и красным шерстяным беретом, спущенным на одно ухо.
А по обрывам Монте-Соляро, по древней финикийской дороге, вырубленной в скалах, по ее каменным ступенькам, спускались от Анакапри два абруццских горца. У одного под кожаным плащом была волынка, – большой козий мех с двумя дудками, у другого – нечто вроде деревянной цевницы. Шли они – и целая страна, радостная, прекрасная, солнечная, простирались под ними: и каменистые горбы острова, который почти весь лежал у их ног, и та сказочная синева, в которой плавал он, и сияющие утренние пары над морем к востоку, под ослепительным солнцем, которое уже жарко грело, поднимаясь все выше и выше, и туманно-лазурные, еще по-утреннему зыбкие массивы Италии, ее близких и далеких гор, красоту которых бессильно выразить человеческое слово. На полпути они замедлили шаг: над дорогой, в гроте скалистой стены Монте-Соляро, вся озаренная солнцем, вся в тепле и блеске его, стояла в белоснежных гипсовых одеждах и в царском венце, золотисто-ржавом от непогод, матерь божия, кроткая и милостивая, с очами, поднятыми к небу, к вечным и блаженным обителям трижды благословенного сына ее. Они обнажили головы, приложили к губам свои цевницы – и полились наивные и смиренно-радостные хвалы их солнцу, утру, ей, непорочной заступнице всех страждущих в этом злом и прекрасном мире, и рожденному от чрева ее в пещере Вифлеемской, в бедном пастушеском приюте, в далекой земле Иудиной…"

Люблю Бунина, но НЕ ПОНИМАЮ,
что шедеврального нашли в этом убогом господине из Сан-Франсиско?

Жил -- чувствовал себя пупком (!!), умер -- собственно о НЁМ никто
не сокрушался, туда ему и дорога...

Тривиальная жизнь и обычная смерть червя.

"Выходит: снаружи как себя ни раскрашивай, все сотрется… все сотрется, да!" (с)

2. Лоренцо, на мой взгляд, противопоставлен господину. Это видно и в описании одежды (у одного живописные лохмотья - у другого тесный фрак), и в отношении к деньгам (один отдал рыбу за бесценок - другой служит золотому тельцу). Господину автор не дал имени, а Лоренцо - дал, потому что именно он яркая свободная личность, а господин - безликий робот, духовно уже мёртвый. Лоренцо может жить так, как хочет, несмотря на бедность, а господин, увы, несмотря на богатство, лишен истинной свободы, он раб блестящего общества.
1. Толпа потому, что она обезличена.