Нужен повествовательный стих со смыслом для старшеклассников и старше.

Пропала лошадь Пржевальского,
Был поднят на ноги весь полк.
Не зная такта мало-мальского,
Её зарезал серый волк.

И был он найден между косточек,
Он ожирел и сладко спал,
Во сне он видел много звездочек,
Меж них с улыбкою летал.

И было волку лучше некуда,
И было волку хорошо,
Пока весь полк недавних рекрутов
Его, мерзавца, не нашел...

Продолжение: http://www.newart.ru/htm/poem/poem05.htm

Редьярд Киплинг. Заповедь
https://poemata.ru/poets/kipling-redyard/zapoved/

Борис Пастернак. Быть знаменитым некрасиво
https://rustih.ru/boris-pasternak-byt-znamenitym-nekrasivo/

Роберт Рождественский. Человеку надо мало
https://rustih.ru/robert-rozhdestvenskij-cheloveku-nado-malo/

Эсайас Тегнер
Сага о Фритьофе.
Песнь 13
Костер Бальдера
Солнце полночи над горой —
Круг кроваво-красный;
Ни свет дневной, ни мрак ночной,
Сумрак был неясный.

Образ солнца, костер зажжен
Бальдера бога в храме.
Хедеру будет мир подчинен,
Едва угаснет пламя.

Кругом жрецы в седых волосах,
Костер шевеля, стояли,
Бледные старцы в жестких руках
Ножи из кремня держали.

Рядом конунг в венце стоит,
Ему заботы много.
Чу! Оружье в ночи звенит
В жертвенной роще бога.

«Бьёрн, на страже стой у дверей!
Скрыться никто не сумеет.
Череп тому руби смелей,
Двинуться кто посмеет!»

Голос, бледнея, король узнал —
Бури осенней напевы.
Грозно Фритьоф пред ним восстал,
Дух его полон гнева.

«С волн закатных, послан тобой,
Дань привез я ныне.
Вот, возьми — и смертный бой
Начнем мы перед святыней;

На спину — щит, открыта грудь,
Ничто не помеха бою.
Первый твой удар, не забудь,
Конунг, второй за мною.

Что ты смотришь на дверь? В норе
Пойман лис премудрый,
Вспомни Фрамнес, о сестре
Вспомни золотокудрой!»

Так по праву сказал герой,
Кошель из-за пояса вынул,
Конунгу в гневе мощной рукой
В лоб его он кинул.

Хлынула кровь из уст ручьем,
Мрак в очах глубокий;
Пал недвижим пред алтарем
Асов родич высокий.

«Золота ты снести не умел,
Страны своей жалкий воин?
Ангурвадель для тех, кто смел;
Трус — меча недостоин.

Бледные лунных лучей князья,
Старцы, — не шевелиться!
Мог бы и вашей жизнью я
Дать клинку напиться.

Белый Бальдер, гнев умерь,
Взор твой мрачный не страшен. Правду молвить, кольцом, поверь,
Краденым ты украшен.

Не для тебя оно рукой
Волунда сковано было.
Плакала дева — плутни долой!
Сила кольцо захватила!»

Тянет он дерзко; рука с кольцом,
Казалось, срослись; но смело
Фритьоф рванул — и в гневе лицом
В пламя падает Белый.

«Зуб золотой взметнув, трещит
Огонь, на кровле блещет.
Бледен Бьёрн в дверях стоит,
Фритьоф, смущенный, трепещет.

«Стражи не нужно! Путь открыт!
Настежь двери в храме!
Лейте воду, храм горит,
Лейте все море на пламя!»

Тотчас связаны берег и храм
Цепью рук сплетенных.
Быстро волны бегут по рукам,
На брусьях шипят опаленных.

Фритьоф с балки, как бог дождя,
Потоки воды низвергает.
Всюду слышны слова вождя,
Он жаркую смерть презирает.

Тщетно! Огонь в борьбе превозмог,
Вихрем дым клубится,
Плавятся плиты, и на песок
Золото храма струится.
Гибнет все! Из огня взлетел
Красный петух, как пламя,
Сел на гребень крыши, запел,
Радостно бьет крылами.

Веет ветер перед зарей,
Огонь полыхает высоко.
Сухо в роще летней порой,
Голодное пламя жестоко.

Мчится огонь, свиреп и скор,
По веткам, конца не знает.
Бальдера грозен, велик костер,
Диким светом сияет.

Слышишь треск могучих корней,
Видишь, пылает вершина!
Что ничтожная сила людей
Для Муспеля красного сына!

В роще море огня кипит,
Волны вздымает грядами.
Солнце встанет, но фьорд отразит
Лишь бездны страшное пламя.

В пепел скоро храм обращен,
Пепел роща святая.
Фритьоф прочь идет омрачен,
Плачет, утро встречая.

Рассказывают школьникам,
Чтоб общий вывод был:
Не осознал Раскольников
Того, что совершил

Но вывод чуть раскрасим мы
Пытливому уму -
Подобен он Герасиму,
Что утопил Муму.

С позиции Всевышнего
Он сделал этот шаг...

Как много в мире лишнего -
Старушек и собак

Гетте "Коринфская невеста"

Узнали мы из книжек,
Прочтя их кое-как,
Что в мире есть излишек
Старушек и собак.

Избавиться нам надо
От тушек их и тел.
Мы бодро, как торнадо,
Устроим беспредел.

А после, строем тесным,
Как здесь заведено,
С движением протестным
Покончим заодно.

Вересковый мед
Перевод баллады Роберта Льюиса Стивенсона

Из вереска напиток
Забыт давным-давно.
А был он слаще меда,
Пьянее, чем вино.

В котлах его варили
И пили всей семьей
Малютки-медовары
В пещерах под землей.

Пришел король шотландский,
Безжалостный к врагам,
Погнал он бедных пиктов
К скалистым берегам.

На вересковом поле,
На поле боевом
Лежал живой на мертвом
И мертвый — на живом.

Лето в стране настало,
Вереск опять цветет,
Но некому готовить
Вересковый мед.

В своих могилках тесных,
В горах родной земли
Малютки-медовары
Приют себе нашли.

Король по склону едет
Над морем на коне,
А рядом реют чайки
С дорогой наравне.

Король глядит угрюмо:
«Опять в краю моем
Цветет медвяный вереск,
А меда мы не пьем!»

Но вот его вассалы
Приметили двоих
Последних медоваров,
Оставшихся в живых.

Вышли они из-под камня,
Щурясь на белый свет, -
Старый горбатый карлик
И мальчик пятнадцати лет.

К берегу моря крутому
Их привели на допрос,
Но ни один из пленных
Слова не произнес.

Сидел король шотландский,
Не шевелясь, в седле.
А маленькие люди
Стояли на земле.

Гневно король промолвил:
«Пытка обоих ждет,
Если не скажете, черти,
Как вы готовили мед!»

Сын и отец молчали,
Стоя у края скалы.
Вереск звенел над ними,
В море катились валы.

И вдруг голосок раздался:
«Слушай, шотландский король,
Поговорить с тобою
С глазу на глаз позволь!

Старость боится смерти.
Жизнь я изменой куплю,
Выдам заветную тайну!» —
Карлик сказал королю.

Голос его воробьиный
Резко и четко звучал:
«Тайну давно бы я выдал,
Если бы сын не мешал!

Мальчику жизни не жалко,
Гибель ему нипочем...
Мне продавать свою совесть
Совестно будет при нем.

Пускай его крепко свяжут
И бросят в пучину вод —
А я научу шотландцев
Готовить старинный мед!..»

Сильный шотландский воин
Мальчика крепко связал
И бросил в открытое море
С прибрежных отвесных скал.

Волны над ним сомкнулись.
Замер последний крик...
И эхом ему ответил
С обрыва отец-старик:

Правду сказал я, шотландцы,
«От сына я ждал беды.
Не верил я в стойкость юных,
Не бреющих бороды.

А мне костер не страшен.
Пускай со мной умрет
Моя святая тайна —
Мой вересковый мед!»