ПОЭТИЧЕСКАЯ РАЗМИНКА: «Не отрекусь от каждой строчки прошлой — от самой безнадёжной и продрогшей…» (А. А. Вознесенский) —

Евгений Евтушенко. Эстрада

Эстрадный жанр перерастал в призыв,
и оказалась чем-то третьим слава.
Как в Библии, вначале было Слово,
но а потом — сокрытый в слове взрыв.

Какой я Северянин, дураки!
Слабы, конечно, были мои кости,
но на лице моем сквозь желваки
прорезывался грозно Маяковский.

И, золотая вся от удальства,
дыша пшеничной ширью полевою,
Есенина шальная голова
всходила над моею головою.

Учителя, я вас не посрамил,
и вам я тайно все букеты отдал.
Нам вместе аплодировал весь мир:
Париж, и Гамбург, и Мельбурн, и Лондон.

Но что со мной ты сделала — ты рада, эстрада?

Мой стих не распустился, не размяк,
но стал грубей и темой и отделкой.
Эстрада, ты давала мне размах
и отбирала таинство оттенков.

Я слишком от натуги багровел.
В плакаты влез при хитрой отговорке,
что из большого зала акварель
не разглядишь — особенно с галерки.

Я верить стал не в тишину — в раскат,
но так собою можно пробросаться.
Я научился вмазывать, врезать,
но разучился тихо прикасаться...

Конечно, будет ясно для потомков,
что я — увы! — совсем не идеал,
а все-таки — пусть грубо или тонко —
но чувства добрые я лирой пробуждал.

И прохриплю, когда иссякших сил,
наверно, и для шепота не будет:
«Эстрада, я уж был, какой я был,
а так ли жил — пусть бог меня рассудит».

Белла Ахмадулина. Взойти на сцену

Неможется! Нет сил! Я отвергаю участь
явиться на помост с больничной простыни.
Какой мороз во лбу! Какой в лопатках ужас!
О, кто-нибудь, приди и время растяни!

По грани роковой, по острию каната -
плясунья, так пляши, пока не сорвалась.
Я знаю, что умру, но я очнусь, как надо.
Так было всякий раз. Так будет в этот раз.

Исчерпана до дна пытливыми глазами,
на сведенье ушей я трачу жизнь свою.
Но тот, кто мной любим, всегда спокоен в зале.
Себя не сохраню - его не посрамлю.

Когда же я очнусь от суетного риска
неведомо зачем сводить себя на нет,
но скажет кто-нибудь: она была артистка,
и скажет кто-нибудь: она была поэт.

Измучена гортань кровотеченьем речи,
но весел мой прыжок из темноты кулис.
В одно лицо людей, всё явственней и резче,
сливаются черты прекрасных ваших лиц.

Я обращу в поклон нерасторопность жеста.
Нисколько мне не жаль ни слов, ни мук моих.
Достанет ли их вам для малого блаженства?
Не навсегда прошу - но лишь на миг, на миг.

Лев Ошанин

Литература – это исповедь.
Под видом исповеди – проповедь.
Для тех, кого мы любим – заповедь.
Для тех, кто ненавистен – отповедь.

Одушевление, скорее всего. Строка, у него может быть и безнадёжной и продрогшей, как человек. Или сравнение. Красиво...