«Ты, как восточный талисман, / Как подвиги в стихах Ростана. / Огни сквозь розовый туман, / Виденья пёстрого экрана…»:

Марина Цветаева «Первый бал»

Огни сквозь розовый туман,
Виденья пёстрого экрана…
О, первый бал – самообман!
Незаживающая рана!

Счастливая любовь бывает только в книгах. Такое восприятие любви стало источником всего цветаевского творчества.

Марина Цветаева. Аля

– Ворожит мое перо!
Аля! – Будет все, что было:
Так же ново и старо,
Так же мило.

Будет – с сердцем не воюй,
Грудь Дианы и Минервы! –
Будет первый бал и первый
Поцелуй.

Будет «он» – ему сейчас
Года три или четыре...
– Аля! – Это будет в мире –
В первый раз.

Эллис. Самообман

Я в тебе полюбил первый бал,
тихой люстры торжественный свет,
и в кругах убегающий зал,
и на всем бледно-розовый цвет.

Кто же отнял у сердца тебя,
кто насмешливо тайну раскрыл,
что, в тебе целый мир полюбя,
я тебя никогда не любил?

Четыре слезы

Ты помнишь, как часто малюткой больною
ты книжку большую кропила слезою,
упав на картинки лицом.
О чем, дорогая, о чем?

Ты помнишь, как с первого детского бала
вернувшись, всю ночь ты в постельке рыдала,
упав на подушку ничком.
О чем, дорогая, о чем?

Ты помнишь, робея в толпе бессердечной,
закапав свечою наряд подвенечный,
ты слезы струила тайком?
О чем, дорогая, о чем?

И ныне, над чистою детской кроваткой
ты горькие слезы роняешь украдкой
под кротким лампадным лучом.
О чем, дорогая, о чем?

Valse

Круженье блестящего зала,
Твой странный, загадочный взор,
Твой веер на ленточке алой
Со мной неразлучны с тех пор...

И чудится, дружно с тобою,
Одеты снегов серебром,
У озера лоно немое
Мы режем звенящим коньком.

Развеялся сумрак постылый,
Забыты тоска и борьба,
Старушкою-бабушкой милой
Над нами смеется Судьба.

И крупные звезды вперили
К нам в окна свой пристальный взор,
И в сладкой истоме забыли
Сплетать бесконечный узор.

Там ветер порхал и шушукал,
Верхами дубов шелестя,
И нежный мотив убаюкал
Тебя, дорогое дитя!..

Игорь Северянин. Роса оранжевого часа

От брака мамы с генералом
Осталась у меня сестра.
О, детских лет ее пора
Была прекрасной: бал за балом
Мелькал пред взорами ее!
Но впрочем детство и мое,
Не омраченное нуждою
(Ее познал потом поэт),
По-своему прекрасно. Зою,
Что старше на двенадцать лет,
Всегда я вспоминаю нежно.
Как жизнь ее прошла элежно!

Андрей Белый «Петербург»

«Цукатовы, собственно говоря, давали не бал: был всего-навсего детский вечер, в котором пожелали участвовать взрослые; правда, носился слух, что на вечер прибудут и маски; предстоящее появление их удивляло, признаться, Любовь Алексеевну; как-никак, святок не было; но таковы, видно, были традиции милого мужа, что для танцев и детского смеха он готов был нарушить все уставы календаря; милого мужа, обладателя двух серебряных бак, и до сей поры называли Коко. В этом пляшущем доме он был, само собой разумеется, Николаем Петровичем, главой дома и родителем двух хорошеньких девочек восемнадцати и пятнадцати лет.
Эти милые белокурые существа были в газовых платьях и серебряных туфельках. Уж с девятого часу они размахались пушистыми веерами на отца, на экономку, на горничную, даже… на гостящего в доме почтенного земского деятеля мастодонтообразных размеров (родственника Коко)...»

Но я предупреждаю Вас --
Я Вас убью в конце посылки...

(Ростан, "Сирано де Бержерак")