Модели каких характеров людей построены в басне И. А. Крылова «Стрекоза и муравей»?

Родоначальником интересующей нас басни традиционно считается полумифический Эзоп. Считается, что он жил в Греции в 6 веке до н. э. , что басни его были впервые записаны в 4 веке до н. э. , существовали в различных вариантах, но в первую очередь стали широко известны в Европе по римской интерпретации Фадруса (1 век н. э.). Говорить о том, насколько точно содержание этих басен отражает менталитет древних греков, можно только с большой долей верояности. Начать с того, что часть басен была создана задолго до предполагаемой жизни Эзопа и, вероятно, была им просто пересказана. Другая часть басен появилась столетия спустя и была Эзопу приписана. Те басни, которые все же с некоторым основанием можно отнести на счет самого Эзопа, столетия существовали в многочисленных устных вариантах.
Перевод, выполненный И .А. Крыловым в 1808 году, широко известен русскому читателю. У Крылова противопоставляются крепкий, хозяйственный мужичок и беззаботная попрыгунья. Обратим внимание на следующие факты. Стрекоза и Муравей - кумовья - т. е. крестные или хотя бы состоящие в духовном родстве. Так что отношения у них - это отношения довольно близких людей в русской деревне. Стрекоза не оправдывается, а взывает к милосердию, рассчитывая на традиционную русскую жалость, льстиво называет кума «милым голубчиком». В блестящем тексте великого русского баснописца сквозит западный рационализм, у него расставлены очень четкие акценты: положительный труженик Муравей и бездельница Стрекоза, никакого сочувствия не вызывающая. Она даже не обещает отдать долг, а лишь просит помочь, так сказать, «христа ради» , как обыкновенная побирушка. Нет у Крылова обвинения Муравья в пороке скупости, нет даже попытки оправдать легкомыслие Стрекозы, и уж подавно нет у Муравья желания подать что-нибудь несчастной просительнице. Думается, что в реальной ситуации русской деревни XIX века Муравей, даже сурово отчитав Стрекозу, без подаяния ее все же не оставил бы. В самом грубом приближении Муравей - это символ деятельного труда, а Стрекоза - ленивой праздности. Однако, со все более усиливающимся значением интеллектуального труда и - особенно - искусства, Стрекоза начинает ассоциироваться с этим последним. И это коренным образом меняет дело. Пение Стрекозы, по меньшей мере, столь же достойно уважения и оплаты, что и физический труд Муравья. У Крылова нет четкого противопоставления «индивидуалист - коллективист». Что же до сути дела, то скорее уж Стрекоза - олицетворяет концепт русского коллективизма, надежду на плечо соседа, на помощь в трудную минуту, независимо от заслуженности или незаслуженности помощи. А индивидуалист, скорее, Муравей с его жестким рационализмом. Вспомним, что у Крылова Муравей разговаривает со Стрекозой один на один, а не от имени муравейника. Очевидно, что спор жизненных по зиций Муравьев и Стрекоз далеко не закончен. Думается, что он и не будет никогда закончен хотя бы потому, что между пер выми и вторыми объективно существует жесткая взаимозависимость. Муравей и Стрекоза взаимоотносятся, как знаменитые рыбки в буддистском круге: черному мягкому и податливому стрекозиному «инь» соответствует белый жесткий и ригидный «ян » Муравья. Существовать друг без друга они не могут, как не могут друг без друга физический и интеллектуальный труд или как дополняют друг друга православный коллективист, протестантский индиивидуалист и восточный буддист.

ПОЛНОСТЬЮ. ОЧЕНЬ ИНТЕРЕСНАЯ СТАТЬЯ: СТРЕКОЗА И МУРАВЕЙ КАК ПРЕДМЕТ КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКОГО АНАЛИЗA

fffff