Опишете главного героя (Роман "Преступление и наказание")

Раскольников приходит на страницы книги из реальной жизни, бывший студент, «человек из подполья», скорее антигерой, чем положительный персонаж. Его образ вызывает скорее сочувствие, чем симпатию, в нем еще бродят тени гоголевских героев, но Раскольников всякий раз умело подавляет или вытесняет их.
Раскольников имеет много черт, которые чисто по-человечески привлекают к нему внимание. Он честен, он способен к сочувствию и сопереживанию. Последние свои деньги, медь и серебро с рубля он оставляет Мармеладовым. Правда, потом хочет вернуться и забрать их, но не возвращается. Он сильный, талантливый человек. Возможно, гений. Однако место его в мире таково, что «некуда идти». Тупик, где цветное содержание жизни выгорает, и остаются только оттенки
серого.
Раскольников имеет тайную формулу существования: «Ко всему подлец-человек привыкает!» Он опускается. Нравственно. Он может позволить себе некоторую нечистоплотность. В своей похожей на фоб каморке он может спать не раздеваясь. «Он был задавлен бедностью, — пишет Достоевский, — он был до того худо одет, что иной, даже привычный человек, посовестился бы днем выходить в таких лохмотьях на улицу». Все у него дырявое, все в прорехах, в пятнах. Даже шляпа — высокий циммермановский цилиндр, — рыжая, без полей, безобразно заломленная набок. И
пусть молодое лицо его обладает совершенными чертами, все выражает в этом человеке внутренний разлад и отсутствие гармонии.
Он ходит, говорит, смеется — как в лихорадке. Это лихорадочное состояние не оставляет его до конца книги. «Кто я? Тварь дрожащая? Или право имею?» — вот цена билета в царство власти и свободы.
Все у Раскольникова — внешность, мысли, поступки — предел антигармонии. Отсюда ад повседневной жизни. Когда Раскольников решается на злодейство, в -нем пробуждается некий злодейский гений педантизма и расчетливости. Петельку для топора пришивает слева, фальшивый заклад заворачивает так, чтобы старушка помучилась, а не развязала быстро пакетик. Ради одного только:
«Свобода и власть». А главное, власть! «Над всею дрожащею тварью, над всем муравейником».
Может, и стоила жизнь никчемной старушонки этой великой цели, да только чем оценить стоимость другой невинной жертвы — тихой, богомольной старухиной сестры — Лиэаветы? Достоевский сразу и сначала понимает высшую ценность любой человеческой жизни. Ему это проще — он прошел через собственную казнь.
Это должен понять Раскольников. Автор пишет: «С самого этого преступления начинается его нравственное развитие, возможность таких вопросов, которых прежде не было». Раскольников убил. Он стал Наполеоном. Он очутился в предельной нравственной ситуации. «Неподвижная идея», владеющая его душой, лежащая в основании его философии, дала трещину. Происходит крушение его мировоззрения.
Человек, по Достоевскому, открыт для добра и Бога. Этот путь уже прошел сам писатель. Результатом его стали глубокие нравственные и религиозные переживания. Достоевский щедро делится ими, перенося многое из пережитого на образ Раскольникова. Вплоть до таких мелочей, как Евангелие под подушкой в каторжном госпитале. Здесь сходятся рисунки внутренней духовной биографии писателя и его героя. И в этом одна из причин того, что роман имеет очень светлый и счастливый конец.
Раскольников обретает любовь и душевное успокоение. «Но тут начинается новая история, — пишет Достоевский, — история постепенного обновления человека».

Сия история приключилась в Петербурге в 1785 году, когда по городу вовсю бродила Достоевщина и некуда было ногой ступить, чтобы не напороться на мрачную физиономию оголтелых бомжей, выпрашивающих "Дай сигаретку" у законопослушных обывателей. Гриша Раскольников, бывший студент, выгнанный из церковно-приходского лицея, за издевательство над котом протоиерея Сергия Радонежского, уныло шёл по проспекту Ленина в сторону харчевни армянина Сулико Мкртчяна, чтобы испить кружку пивасика и поболтать с завсегдатаями этого заведения. Голова его была забита нехорошими мыслями: деньги кончались, жены нет, была собака, да и та здохла аккурат на Пасху, как знала, что по такому великому празднику Гриша недобро смотрел в её сторону, жрать-то было нечего, потому и не захотела она доставить такой радости своему хозяину, и отправилась она на небо в поисках лучшей доли. В вечерних сумерках слабо светились прожектора на "Авроре", туда-сюда сновали разносчики пиццы и женщины облегчённого поведения вперемежку с бездомными собаками, сыпал противный холодный дождичек и под статуей "Девушки с веслом" неподвижно стоял городовой, высматривая лихачей на улице, гордо сидящих на облучке тарантасов, развозящих подвыпивших олигархов концерна ООО "Мамонтов и К*".
Раскольников вспомнил о своих друзьях Мармеладовых, коим задолжал 5 копеек и у его вообще настроение испортилось и ноги стали заплетаться, пока совсем не заплелись и он не бухнулся в канаву с грязью. Там кончается асфальт, положенный в ноябре прошлого года революционными матросами и начинается царство диких нравов Невского проспекта, булыжник которого был разобран воинствующим пролетариатом во времена, известным всем школярам. Зайдя в трактир и хлобыстнув кружку пива, Гриша запустил свою лапу в карман, но нашёл там только дыру --таакая злость проснулась в нём, что он заревел и побежал, куда глаза глядят. Глаза углядели знакомый дом, где жила его старая свояченица Лукерья со своей сеструхой Лизкой --вот где была самогонка, хорошая, на куриных говнах. Зайдя в хату и увидев одну Лукерью, Гриша промолвил: --Христос воскрес. В ответ: --Аллах акбар. Не стерпела душа Гришкина, выбежав в сени и найдя топор, ворвался душегуб в светелку и саданул по башке свояченицы, аж брызги полетели, как в лесу шшепки. Старушка упала навзничь и запричитала молитву, а Раскольников сел на лавку и раскололся напополам: душа его была в смятении, хотелось выпить и закусить огурчиком, но никак, уже поздно; старуха, падая, ударилась башкой о бутыль с брагой и та вся рассыпалась на шшепки, я же говорю. Вот горе-то! Ведь надо было так опростоволоситься, каналья, башка лысая! Делать нечего, дело сделано. На шум откуда-то прибежала Лизка, старуха под 90 лет, увидев эту трагедию, стала названивать в Скорую, попутно в Зимний Дворец, чтобы приехали жандармы. А Григорий, в смятении чувств, раздирающих его такую паскудную жизть, что хоть волком вой --поплёлся на Володарский мост, чтобы утопиться и не отсвечивать.