Сквозь время какой танец подаришь?

Без разницы..Главное - женщина,без которой танцевать не то чтобы никак, просто незачем...Привет!..

Прощальный!)

Вальс

Танго .

Чарльстон!

Эротический танец ЛАМБАДА

Ну если сквозь время, то танец снежинок)

вот такой фигней )

Танец во имя и танец назло.
Танец на ощупь – через стекло.
Танец – возмездье и танец – канун –
Пауза холода между двух лун.
Холоден, холоден, пламенно бел
Танец – рождение, танец – предел.
Заговор. Бунт. Обоюдный побег.
Губ приоткрытых и сомкнутых век.
Танец – двоящийся отблеск огня.
Оттиск на пепельном саване дня.
Лица в затмении, руки – в огне…
Танец мгновения.
Тень на стене.

(Куфия)

В День взятия Бастилии пусть будет танец Жюльет Бинош с Дени Лаваном:
https://www.youtube.com/watch?v=y2OjjtY1A80

Добрый день!

Вы не поверите, но я только про вас подумала, когда увидела вопрос про искренность)
Как здорово!
А пусть будет Летка- Енка.))
С летним вечером!)

джыхгу дрыхгу

Хотелось бы обойтись без шотландских плащей, заполосканных флагов и разбухшей метели у черного маяка, когда снежный луч вырезает из снегопада мелькающий конус. Но раз уж хозяйка настаивает, я, так и быть, расскажу о стаккато стаканов, хрустальном вальсе бокалов, фужеров и рюмок, столпившихся на скале "Линкольн". В ту ночь скальпирующей метели снег валил прямо из фонарей под вой эоловой арфы. Сам прохладный лад языка одушевляет этот закрытый космос, данный нам в ощущение, и отнятый из обладания. Это как тягловое, тягучее танго, колеблющееся на томной подвеске зачатия. Талые талии сосулек, кажется, плачут обо мне и сохнут, да не выплачут ничего, хоть и иссохнут. То, что есть, того нет.


Одушевляемое не одушевлено, но поэтесса жалеет себя, а кого и как ещё пожалеть? Мужчины — жесткие и жестокие скалы. Бог очень похож на завтра: от него много ждут, надеются, верят в него, считают его всемогущим, преобразующим нас во что-то лучшее. И так же как завтра — он не существует. Если нам удастся стать лучше, Бастилия сладкой струёй соскользнет по языку и увязнет в таинственном иле. Джига обожжет нас жгутом, свитым из красных под напряжением проводов, и мы не сможем не танцевать — как истовая листва в фуэтэ ветра, закругленного в вихрь.


Потребитель культурных растворов этила осмысливает лбом пограничный столб. Он надеялся найти границу чуть дальше в масленичных кустах или в маслёночных устах Хаттаба хотя бы. Видишь ли, культура, если и не вмещает частично, то хотя бы граничит с пьянством. А наркотики — нет. Так что там нет ни пограничных, ни фонарных, ни триангуляционных столбов. Это медовая могила, братан!


Мы требуем друг от друга немного: имитации волшебства, доброжелательного желе, колыхания пожеланий, которые раскладываешь, как письмо, и только-только разгладишь все складки, как оно уже всё: исчезает. Остаются балки падающей ламбады, исковерканные крики полицейских сирен, бесы, кидающиеся лампадами в храме, и летающие, словно тряпки для мытья пространства, хламиды в исполосованных дымных халатах.


Иногда между снами мне удается прекращать быть собой. Или как раз напротив? Становиться собой? Хотя зверь всё еще жмет на эротические курки, принуждая пить смесь удовольствия пополам с гибелью. И здесь ничего не поделаешь. Замок пожирает ключи, разжёвывая их назло искателю с гаснущим фонарём. Он, вопросительный и бессильный, не успеет найти под персидской вуалью сгущенный до приторности чарльстон. Раньше, чем он откажет реальности в праве существовать, пропеллер встряхнёт и разметает в прах незамеченный пепел. Он соскользнет по наледи и пропадет где-то в проповеди, запутавшись в её проводах. Он погрузит руки в листву, и железные острия листьев изрежут в кровь его кожу. Всё чужое, чувак. Не кради. Даже искреннюю воду, которой небо брызгает в трескающийся костёр. И тем более, горюче-сказочные материалы распростертых гектаров кладбища у мегаполиса.


Восставшие змеи Аравии красиво колышутся под бубны танцующих бабуинов и мумифицированных бедуинов. Лидеры государств ищут орган для чувства собственного достоинства. Они глотают горстями россыпь распавшихся бус бессребреников, и никогда не насытятся. Советники псов надевают на головы письма лидеров как пилотки и роверы несут их в сверхъестественный лес. Волны бурлят и пишут формулы мира, перебирая особенности костей русалок и моряков.


Утонувшую в танце Таню рассматривает прожектор сквозь время, а, может, пространство-время. Космос коснется ее пинцетом и извлечёт для коллекции, словно капельку меда в шестиугольную соту. Если Природа придумала даже меня, отчего бы ей не создать для нас Бога и бессмертие после смерти? Будем тенями, полостным танцем листвы, шелестом душ, шепотом интуиции, подсказчиками и капающими с крыш консультантами изливающегося льда. Мы ещё пригодимся оставшимся и не успевшим.

Танец листьев осенних и капель дождя,
Танец волн океана мелких брызг и песка,
И летящих по небу озорных облаков,
И ещё теплый ветер, как из сказочных снов!

Проход Закрыт!