При жизни у Богомазова персональных экспозиций не было. Да и после смерти его работы показывались всего раза два на полузакрытых просмотрах. Фактически этого мастера авангарда открыли за границей: в 1991 году в Музее современного искусства в Тулузе прошла первая ретроспектива Богомазова, на которую собрали все, что было возможно на то время, из его наследия.
К тому самому «Трамваю» , за которым потом понеслись и «Паровоз» , и другие цветодинамические, футуристические опусы, Богомазов подходил медленно.
Он подолгу задерживался на импрессионизме и символизме. А бывало, и смешивал их, как краски на палитре, чтобы написать пуантелью какой-нибудь городской пейзаж, погруженный в цветовое марево. И даже когда в российской столице уже раздалась «Пощечина общественному вкусу» , то есть прогремел манифест футуристов, Богомазов продолжал любовно и как-то на манер мирискусников писать дачи и замки. Впрочем, этим он занимался как художник-иллюстратор, посланный в командировку одним киевским изданием.
Между тем Богомазов, словно губка, впитывал в себя всевозможные новации из мира искусства, которые давали и передвижные выставки по югу России Салона Издебского, и друзья-приятели по Киевскому художественному училищу.
Одной из таких ходячих энциклопедий по кубизму и футуризму была его однокашница Александра Экстер. Она регулярно наезжала в Париж, где завела знакомство с Пикассо, Аполлинером, Маринетти и Соффичи.
От нее Богомазов и черпал информацию для размышлений. Ей же он был обязан приглашением на выставку «Звено» , на которой предстал в компании с Бурлюком, Гончаровой, Ларионовым и Барановым-Россине. А через шесть лет, в 1914 году, с нею же устроил выставку «Кольцо» , где представил 88 своих холстов и рисунков. Это и была его первая и последняя персональная экспозиция.
Тогда же Богомазова заметили и критики. «Это, несомненно, сделанный настоящий живописец, принявший ценности французской школы, но работающий самостоятельно. Он - русский по имеющемуся у него синтезу цвета и материала» , - писал рецензент выставки «Кольца» . Эту своеобычность Богомазова критики хотя и понимали, но выразить ее могли лишь в остротах вроде «украинский Пикассо» или «Шарден футуризма» .
Однако, упомянув Шардена, они, как ни странно, задели суть дела. В отличие от большинства футуристов - и русских, и итальянских, Богомазов понял авангард, пафос которого так или иначе в деконструкции, как школу позитивного опыта. Отсюда и его "сделанность"...
И хотя он изображал «ветропросвист экспрессов, крылолет буэров» (к примеру, тот же «Трамвай») , Пушкина с парохода современности сбрасывать и не думал.
Курьез, но так уж вышло: в 1920 году Богомазов с бригадой футуристов расписал агитпароход «Пушкин» . Работа для пролетарской власти предоставила ему возможность самореализоваться, сделала профессором Киевского художественного института и наградила туберкулезом. От этой болезни бедняков он и умер.
