Всегда ли жалость унизительна и вредна?...

Жалость, как и всякое другое чувство, априори не может быть вредным, полезным, унизительным или возвышающим чувством. Это лишь отображение отношения двух людей.

Для кого унизительным? Тот, кто жалеет, может представить жалеемого униженным. Но это лишь его представление. Унизительность жаления для слабого также не очевидна. Это лишь способ получить некоторую моральную поддержку снаружи. Способ жизни не может быть унизительным для живущего.
Так что унизительным это может выглядеть лишь со стороны.
Вреда тоже не просматривается, поскольку нет специального насилия. Скорее польза, все этого желают и получают.

Не всегда.

Жалеть надо всегда и как следствие надо помогать чем можем. Кто то в глазах наших пал а на высоте ли мы перед тем кто дал нам средства чтобы мы были.

жалость - оружие против зла.

Притча о жалости

Ходит по миру Жалость. И вся она такая жалкая! Ходит, палочкой перед собой тычет, ощупывая землю, словно слепая. Наткнется на кого – просит подаяние. Кто даст, а кто и прогонит безжалостно. А она всем кланяется и всех благодарит. Всех – значит всех: и того, кто подал ей много, и того, кто мало, и того, кто ничего не дал, и даже того, кто вслед ей дурное слово сказал или чем запустил вдогонку. Одно слово – Жалость. Всех ей жалко. А особенно – тех, кто ее обидел или мимо прошел. И всем она желает всяческих благ и Вечного Спасения.

А много ли сейчас людей жалеет своих близких, не говоря уже о том, чтобы пожалеть каких-то незнакомцев? Однако, на Руси всегда были люди, которые жалели всех. Это монахи. Несли они свои подвиги в лесах и пустынях, жили в малюсеньких избушках и природных пещерах. В старые времена относились к ним люди с жалостью и благоговением: подкармливали их чем могли, помогали, в дом свой пускали старцев-странников (так и появилось на Руси слово «пожалуйста» - пожалуй, старче) .

Приходили к монахам за советом и судом (рассудить просили) . И сейчас они все так же молятся за весь мир, всех нас жалеют. А о них чего только не придумают злые языки: и пьют, и бездельничают, и деньги копят, в чем только не обвинят. А спросишь таких обвинителей: «А сам-то ты был хоть раз в монастыре? » - ответить нечего. Некоторые были – на экскурсии. Где? Ну, Киево-Печерская, Троице-Сергиева лавры, Псково-Печерский монастырь – в лучшем случае. А ведь столько есть прекрасных мест не настолько известных, но не менее значимых для человека: Голосеевская пустынь Киев, Спасо-Евфросиньевский монастырь Полоцк, Жировичский монастырь Гродно, Боголюбский монастырь Владимир, и многие другие.

Вот Жалость и плачет о таких, а где уж заплаканной женщине выглядеть не жалко?

Интересную передачу смотрю о обезьянах. Чем униженнее обезьяна. чем больше ее унижают и она унижается. Тем больше у нее болезней. сначала имунная система страдает. потом язва желудка. сердце и отмирают клетки мозга. А помоему это то. что нужно религиям.

Жалость соседствует с любовью .Вот притча, которую рассказал Христос. на вопрос, кого считать ближним. Шел странник из Иерусалима в Иерихон, и был схвачен разбойниками. Они сняли с него одежду и, избив, оставили на дороге.

Вслед за этим бесчеловечьем следует другое, может быть, еще худшее: идущие той же дорогой люди равнодушно проходят мимо этого лежащего, истекающего кровью человека. "Прошел мимо" священник. Левит поступил еще хуже: "подошел", "посмотрел", полюбопытствовал, как страдает и умирает человек, и пошел своей дорогой. В лице этих двух людей мимо израненного человека прошло как бы все несострадательное человечество. Одна половина этого человечества ранила его и бросила умирать на дороге; другая проходит равнодушно мимо его страданий. Иоанн Златоуст справедливо сказал: "Богатые и сытые, равнодушно взирающие на голодных и нищих и не помогающие им, равны убийцам"
Проезжал тем же путем Самарянин и, увидев на дороге окровавленного человека, сжалился над ним. Вот всё, что произошло: сжалился над ним. Всё другое было только следствием этого: один человек сжалился над другим человеком. Подойдя к лежащему на дороге раненому, он тотчас "перевязал ему раны", смягчив их маслом, промыв вином, и, "посадив его на осла, привез в гостиницу и позаботился о нем". Так говорит Евангелие.

После этого милосердный Самарянин мог бы уехать с чистой совестью. Но нет - "на другой день, отъезжая, вынул два динария, дал содержателю гостиницы и сказал: "Позаботься о нем". Казалось бы, теперь уже все сделано им. Но совесть этого человека продолжает быть неудовлетворенной: он обращается к хозяину гостиницы и говорит ему: "Если издержишь что более, я, когда возвращусь, отдам тебе". Какое излучение истинной человечности.
Жалость двигает больше, чем каменными горами, - она двигает каменными сердцами. "Истинно говорю вам, если кто скажет горе сей: "Поднимись и ввергнись в море", и не усомнится в сердце своем, но поверит, что сбудется по словам его, - будет ему, что ни скажет" (Мк. XI, 23). Это слова Христа. Жалость в мире - есть чудо. Каменные горы передвигать с их места никому не надо. Истинное чудо есть жалость.
Унизительной и вредной может быть жалость к себе, она мешает увидеть страдания другого человека.

Жалость может добиться своего и принести пользу. И вообще не все любят гордых.