чем пахнут травы вешние?
неповторимой свежестью.
Распустились почки, лес зашевелился,
Яркими лучами весь озолотился.
На его окраине из травы душистой
Выглянул на солнце ландыш серебристый,
И открылись кротко от весенней ласки
Милой незабудки голубые глазки.
С. Д. Дрожжин
Кротко смотрят незабудки.
И среди колосьев ржи,
Где кружатся мотыльки
Да кузнечики играют,
Взгляд приветливый бросают
Голубые васильки.
Кумаринами. Все травы пахнут кумаринами.
Чем пахнут травы вешние?
Прохладой зимних снов,
Дыханьем неба свежего,
Проснувшихся лесов
весной, спойствием и безмятежностью.
красиво!!!ЛЕПОТА!!!
Воды, вешние... А травы тоже бывают ?
Что вешние травы, что травы увядших лугов – судьба их едина. Не дольше осенних морозов продержится летняя зелень...
Синонимы к слову «вешний»
весенний
яровой
многоводный
талый
полноводный
Спасибо.. Ну про воды я знала...
Гонимы вешними лучами, // С окрестных гор уже снега // Сбежали мутными ручьями // На потопленные луга. // Улыбкой ясною природа // Сквозь сон встречает утро года; // Синея блещут небеса. // Еще прозрачные леса // Как будто пухом зеленеют. // Пчела за данью полевой // Летит из кельи восковой. // Долины сохнут и пестреют; // Стада шумят, и соловей // Уж пел в безмолвии ночей.
Пушкин А. С., Евгений Онегин, 1832
Тем хто на них поваляться успел)))
кислородом нынешним
Наверное свежестью .
Вешностью
Это, смотря где.
лугом... сеном...
талым снегом
Чем пахнут травы вешние?
Прохладой зимних снов,
Дыханьем неба свежего,
Проснувшихся лесов;
Цветами ароматными,
Что снились нам зимой…
А сны ведь были вещие –
Исполнились весной
они тухлые
свежестью
Свежестью
Счастьем)
Сыростью.
Крапива..
весной ))
Гонимы вешними лучами, // С окрестных гор уже снега // Сбежали мутными ручьями // На потопленные луга. // Улыбкой ясною природа // Сквозь сон встречает утро года; // Синея блещут небеса. // Еще прозрачные леса // Как будто пухом зеленеют. // Пчела за данью полевой // Летит из кельи восковой. // Долины сохнут и пестреют; // Стада шумят, и соловей // Уж пел в безмолвии ночей.
Пушкин А. С., Евгений Онегин, 1832