Что выдумаете о этой суфийской сказке?

ТЮРЬМА

Некий человек задумал освободить томящихся в тюрьме узников. Для этого он должен, не при-влекая к себе внимания, проникнуть в узилище и долгое время находиться среди заключённых, сохраняя некую свободу действий.
Что ж, он поступает таким образом, что его арестовывают, судят и бросают в тюрьму.
Оказавшись там, он может рассчитывать только на свою мудрость, навыки и знания, ибо всего прочего он лишён.
Главная проблема, с которой он сталкивается, заключается в том, что узники, все как один, страдают "тюремным психозом". Их искажённому сознанию тюрьма представляется мирозданием. Прошлое они почти начисто забыли, и им стоит неимоверных усилий вспомнить о существовании внешнего мира, не говоря уже о том, чтобы воскресить в памяти его подробности и очертания.
История, какой её знают узники, - история тюрьмы, а единственно возможная с их точки зрения жизнь - жизнь в заключении. Этим и определяется весь строй их мыслей и поступков.
Вместо того чтобы тайком делать запасы хлеба, которые понадобятся во время побега, они лепят из мякиша фишки домино и проводят время за игрой. Некоторые игры они считают развлечением, к другим относятся вполне серьёзно, наделяя их статусом реальности. Они приручают крыс - но не затем, чтобы использовать их для связи с внешним миром, а ради того, чтобы удовлетворить свою потребность в привязанности. Порой к ним попадает дрянное вино и они напиваются, ускользая в пьяные грёзы, составляющие одну из главных радостей их существования, - однако они сочтут безумием, если не преступлением, саму мысль о том, чтобы накачать этим вином стражу и, воспользовавшись её беспомощностью, бежать.
Всё осложняется ещё и тем, что заключённые утратили смысл понятий, стоящих за словами языка. Если попросить их объяснить, что они имеют в виду, употребляя то или иное слово, получится примерно следующее.
Хлеб - тюремная пища.
Побег - способ ускользнуть от надзирателей.
Странствие - переход из одной камеры в другую.
Объект привязанности - крыса.
Словосочетание "внешний мир" звучит для слуха узников полной бессмыслицей. "Если то ме-сто, где мы живём, и есть мир, о каком ещё мире может идти речь?! "
Тот, кто организует побег, может объяснить свои намерения только прибегая к помощи аналогий.
Окружающим эти аналогии кажутся безумным бормотанием. В их сознании фраза: "В том странствии, которое ожидает нас за стенами тюрьмы после побега, нам понадобится хлеб" превращается в что-то вроде: "При переходе из камеры в камеру, ожидающем нас, когда мы покинем этот мир и ускользнём от надзирателей, нам понадобятся запасы тюремной пищи".
Даже если иные из заключённых попытаются вникнуть в смысл этих тёмных слов, попытки их будут обречены на провал, ибо язык, на котором говорят за стенами тюрьмы, забыт узниками бесповоротно.
После смерти человека, пытавшегося организовать побег, из его слов и поступков создадут религию, и в ней будут черпать чувство комфорта - а также аргументы против того, кто предпримет следующую попытку освобождения.
И всё же, некоторым иногда удаётся бежать.

Приписывается Баха ад-Дину