Игра в бисер. Портрет лирической героини (жен. род) в поэзии и прозе. Любовь.

ЛЮБОВЬ

Опять лежишь в ночи, глаза открыв,
И старый спор сама с собой ведешь.
Ты говоришь:
- Не так уж он красив! -
А сердце отвечает:
- Ну и что ж!

Все не идет к тебе проклятый сон,
Все думаешь, где истина, где ложь...
Ты говоришь:
- Не так уж он умен! -
А сердце отвечает:
- Ну и что ж!

Тогда в тебе рождается испуг,
Все падает, все рушится вокруг.
И говоришь ты сердцу:
- Пропадешь!-
А сердце отвечает:
- Ну и что ж!

В один из осенних вечеров я прошу друзей оставить нас одних в доме. Это
может показаться бесцеремонным, но в Москве, где люди не могут пойти в
гостиницу — туда пускают только иностранцев и жителей других городов, -
никого не удивит подобная просьба. Хозяйка дома исчезает к соседке. Друзья
молча обнимают нас и уходят.
Закрыв за ними дверь, я оборачиваюсь и смотрю на тебя. В луче света,
идущем из кухни, мне хорошо видно твое лицо. Ты дрожишь, ты шепчешь слова,
которых я не могу разобрать, я протягиваю к тебе руки и слышу обрывки фраз:
«На всю жизнь… уже так давно… моя жена! »
Всей ночи нам не хватило, чтобы до конца понять глубину нашего чувства.
Долгие месяцы заигрываний, лукавых взглядов и нежностей были как бы
прелюдией к чему-то неизмеримо большему. Каждый нашел в другом недостающую
половину. Мы тонем в бесконечном пространстве, где нет ничего, кроме любви.
Наши дыхания стихают на мгновенье, чтобы слиться затем воедино в долгой
жалобе вырвавшейся на волю любви.
Нам по тридцать лет, у нас большой опыт жизни — несколько жен и мужей,
пятеро сыновей на двоих, профессиональные успехи и неудачи, взлеты и
падения, слава. А мы очарованы друг другом, как дети, впервые узнающие
любовь. Ничто и никогда не сотрет из памяти те первые минуты бесконечной
близости. На третий день на рассвете мы уходим из этого доброго дома. Мы
вместе отныне и вовеки веков.

Марина Влади. Владимир, или Прерванный полет

Мне до тебя так бесконечно далеко:
Не добежать, не долететь, не прикоснуться.
И лишь во снах нам встретиться легко,
Дыша друг другом, не боясь проснуться.
Поэзия
И в гулком эхе телефонного звонка,
И в этих грустных расставаниях без встречи,
Я всё ищу тебя издалека
В чужих словах, не мне дарящих вечность.
Из кем-то брошенных давно когда-то фраз
Я научусь углём писать твои портреты.
Ночные тени сложатся за нас
В несыгранные по ролям сюжеты.. .

Сафо

Богу равным кажется мне по счастью
Человек, который так близко-близко
Пред тобой сидит, твой звучащий нежно
Слушает голос
И прелестный смех. У меня при этом
Перестало сразу бы сердце биться:
Лишь тебя увижу - уж я не в силах
Вымолвить слова.
Но немеет тотчас язык, под кожей
Быстро легкий жар пробегает, смотрят,
Ничего не видя, глаза, в ушах же -
Звон непрерывный.
Потом жарким я обливаюсь, дрожью
Члены все охвачены, зеленее
Становятся травы, и вот-вот как будто
С жизнью прощусь я,
Но терпи, терпи: чересчур далёко
Все зашло...

Н. Р.

Опять весна! Звериным нюхом
Я вдруг почуяла апрель.
Представила, как под медвежьим брюхом
Чуть-чуть прогнулась параллель.
И вот, медведице подобно,
В лесной необжитой избе
Я по-животному, утробно,
Тоскую глухо по тебе.
Опять мерещится касанье
Твоей руки к ее плечу,
Опять я губы в кровь кусаю
И, как медведица, рычу.. .
О, так тебя я ненавижу
И так безудержно люблю,
Что очень скоро (я предвижу)
Забавный номер отколю.
Когда-нибудь в пылу азарта
Взовьюсь я ведьмой из трубы
И перепутаю все карты
Твоей блистательной судьбы!
Вся боль твоя в тебе заплачет,
Когда рискнешь как бы врасплох
Взглянуть в глаза мои кошачьи —
Зеленые, как вешний мох.

Моей любви, как пропасти, страшились,
на дне которой - бурная река.
Поклонники в ней сгинуть не решились
и предпочли любить издалека.
Но был безумец.. . Мною увлеченный,
он видел бездну, знал, что погублю,
и все ж шагнул светло и обреченно
с последним словом: «Я тебя люблю! »

Л. Дербина

М. Цветаева

Быть мальчиком твоим светлоголовым -
О, через все века!
За пыльным пурпуром твоим брести в суровом
Плаще ученика.
Угадывать сквозь всю людскую гущу
Твой вздох животворящ,
Душой, дыханием твоим живущий,
Как дуновеньем - плащ.

Победоноснее царя Давида
Чернь раздвигать плечом,
От всех обид, от всей земной обиды
Укрыть тебя плащом.
Быть между спящими учениками
Тем, кто во сне не спит.
При первом чернью занесенном камне -
Уже не плащ, а щит.

О, этот стих не самовольно прерван -
Нож чересчур остер -
И дерзновенно усмехнувшись - первым
Взойти на твой костер.

Я наравне с другими
Хочу тебе служить,
От ревности сухими
Губами ворожить.
Не утоляет слово
Мне пересохших уст,
И без тебя мне снова
Дремучий воздух пуст.

Я больше не ревную,
Но я тебя хочу,
И сам себя несу я,
Как жертву палачу.
Тебя не назову я
Ни радость, ни любовь.
На дикую, чужую
Мне подменили кровь.

Еще одно мгновенье,
И я скажу тебе,
Не радость, а мученье
Я нахожу в тебе.
И, словно преступленье,
Меня к тебе влечет
Искусанный в смятеньи
Вишневый нежный рот.

Вернись ко мне скорее,
Мне страшно без тебя,
Я никогда сильнее
Не чувствовал тебя,
И все, чего хочу я,
Я вижу наяву.
Я больше не ревную,
Но я тебя зову.
Мандельштам

У нас говорят, что, мол, любит, и очень,
Мол, балует, холит, ревнует, лелеет.. .
А помню, старуха соседка короче,
Как встарь в деревнях, говорила: жалеет.

И часто, платок, натянувши потуже
И вечером в кухне усевшись погреться,
Она вспоминала сапожника-мужа,
Как век он не мог на неё насмотреться.

- Поедет он смолоду, помнится, в город,
Глядишь - уж летит, да с каким полушалком!
А спросишь: чего, мол, управился скоро?
Не скажет.. . Но знаю.. . меня ему жалко.. .

Зимой мой хозяин тачает, бывало,
А я уже лягу, я спать мастерица,
Он встанет, поправит на мне одеяло,
Да так, что не скрипнет под ним половица.

И сядет к огню в уголке своём тесном.
Не стукнет колодка, не звякнет гвоздочек.. .
Дай Бог ему отдыха в царстве небесном! -
И тихо вздыхала: - Жалел меня очень.

В ту пору всё это смешным мне казалось,
Казалось, любовь, чем сильнее, тем злее,
Трагедии, бури.. . Какая там жалость!
Но юность ушла. Что нам ссориться с нею?

Недавно, больная бессонницей зябкой,
Я встретила взгляд твой - тревога в нём стыла.
И вспомнилась вдруг мне та старая бабка, -
Как верно она про любовь говорила!

Зинаида Гиппиус
ЛЮБОВЬ - ОДНА

Единый раз вскипает пеной
И рассыпается волна.
Не может сердце жить изменой,
Измены нет: любовь - одна.

Мы негодуем иль играем,
Иль лжем - но в сердце тишина.
Мы никогда не изменяем:
Душа одна - любовь одна.

Однообразно и пустынно,
Однообразием сильна,
Проходит жизнь.. . И в жизни длинной
Любовь одна, всегда одна.

Лишь в неизменном - бесконечность,
Лишь в постоянном - глубина.
И дальше путь, и ближе вечность,
И всё ясней: любовь одна.

Любви мы платим нашей кровью,
Но верная душа - верна,
И любим мы одной любовью.. .
Любовь одна, как смерть одна.

Весь мир я в любви растворила твоей -
В любви, что похожа на горный ручей,
Ведь чистой водой, родниковой водой,
Мой друг, не напишешь и буквы одной.
Чтоб строки мои стали ярче, видней,
Все чувства в любви растворяю твоей, -
Вот так акварель растворяют сперва,
Чтоб стала способностью на волшебства.
Готовы тончайшие краски любви -
Смешала я чувства мои и твои,
Теперь неподдельные строки вписать
Могу я в заветную нашу тетрадь.
Несчетны любви колдовские цвета -
Надежда, тоска, слезы, радость, мечта,
И строк о любви многоцветную сеть
Из памяти жизни теперь не стереть.
Весь мир я в любви растворила твоей -
В любви, что похожа на горный ручей, -
Как радуга в ней раствориться спешу
И радугой этой про нас напишу.

**

Слова любви твоей ...Пускай они
Хранят меня - мои труды и дни:
Сплетутся в нескончаемую нить,
Чтоб кокон сердца моего обвить.
Все пылкие признания твои,
Все шепоты восторга и любви
Пусть мягким шелком сердце обовьют,
И, как зимою, - ласковый уют,
Мое тепло и нежность берегут.
Слова любви твоей ...Пускай они
Помогут нам и в бедственный дни:
Не я в мягкий шелк сольются, а в одну
Натянутую, крепкую струну.
По их тугой, нервущейся струне,
На невообразимой вышине
Через любую пропасть перейду,
Тебя сквозь все опасности найду
И отведу грозящую беду!

**

Я помню в детские года мне говорила мать:
Одно полено в очаге огня не может дать,
Но если два полена в нем сомкнули два плеча,
Их дружба - до последних искр - ярка и горяча.
Мы бросили себя в огонь, - и верить я хочу,
Что будем в очаге любви гореть плечо к плечу,
Гореть все ярче и больней, все жарче и дружней,
Покуда не сгорим дотла в огне ночей и дней.
Одно полено в очаге огня не может дать,
Но двое нас, и нам вдвоем одним огнем пылать, -
Пусть людям станут очагом надежды и тепла
Два наших сердца, две судьбы, два пламенных крыла.

(Фазу Алиева)