⇢ 
Pavel .
МР
Мария Рецкая
лови)
Подвиг
Легенда оказалась лажей. К этому неутешительному выводу пришел постоянный автор глянцевого журнала Макс Петров после четырех часов, проведенных в обществе аборигенов деревни Косые Вешки, и трех бутылок, распитых в их обществе. Источники врали наперебой. Опровергнуть их было некому - все свидетели давно откинули копыта. Единственного старожила, который мог бы хоть что-то вспомнить про подвиг лейтенанта Свисткова, развезло после первого стакана. Местные помоложе несли такую ахинею, по сравнению с которой фильмы про Рембо показались бы образцом реализма.
Будто бы в октябре 41-го младший лейтенант Свистков в полном одиночестве два дня держал в здешнем лесу линию обороны, прикрывая отход наших войск. Немцы бросали на него роту за ротой. Линия фронта дугой изогнулась вокруг непокорного лейтенанта. Главнокомандующий перегруппировывал войска. Гитлер волновался в Берлине. А герой без сна и отдыха продолжал строчить из пулемета. Из рассказов выходило, что патронов у него было припасено на год вперед. Дальше версии расходились: по одной, лейтенант, когда патроны все-таки кончились, обвязался гранатами и попер на немецкий танк, высланный против него одуревшими от ужаса фашистами. На резонный вопрос, как танк продрался сквозь лес, местные мычали туманно. По другой версии, лейтенанта захватили в плен, долго пытали и показательно повесили. Перед смертью он сказал: "Горите вы все огнем", и действительно, не прошло и года, как немцев вышибли из Косых Вешек, запалив деревеньку с помощью артиллерии. При этом, натурально, умалчивалось о том, что немцы аккуратно отступили заранее, а погорели при обстреле исключительно местные жители, до конца войны бедовавшие в землянках.
Ясно было, короче, что никаких подвигов лейтенант Свистков не совершал, и местная легенда просто бредовое порождение первобытной фантазии аборигенов. Воспевать было категорически нечего. Мог бы выйти из этой белиберды дивный стебный материал. Не хуже даже, чем Шурочкина статья про немецкого шпиона Гастелло. Макс и заголовок уже сваял: "Старожилы не припомнят. "
Но увы, стеб уже не катил. Задолго до 9 мая под Свисткова было забронировано в максовом журнале два разворота, и их предполагалось заполнять отнюдь не шуточками. 250 строк 14-м кеглем надо было написать про подвиг младшего лейтенанта так, чтобы, прочитав материал, прослезились бы брокеры и дилеры, маклеры, риэлтеры и прочая целевая аудитория. На пути в Косые Вешки Макс, с трудом форсируя лужи на своем двухместном, с низким клирингом БМВ, развлекался, высчитывая причитающийся ему гонорар из расчета полтора доллара за строчку. Потом вычитал налоги. Все равно оставалось нормально. Если только фотограф не подгадит, развернувшись со своими фотками на полосу. И Макс с неприязнью косился на на молчаливого фотографа Лешу, который непрерывно копошился на пассажирском сиденье: то вынимал объективы, то проверял пленку, то поправлял ремни своей амуниции, то припадал к фляжке с коньяком.
Самое глупое - писать про Свисткова Макс напросился сам. Это был центральный материал, к дню Победы, и за эти четыре полосы в редакции шла долгая грызня. Лезла со своими опросами Танечка, собиравшаяся терзать всех своих знакомых вопросом "Стоит ли называть эту войну великой и отечественной? " Хотел еще Сергей Иванович дать трогательное интервью со своей соседкой, одинокой бабушкой, у которой, по слухам, он выцыганивал квартиру. Но Макс, после репортажа из подпольного борделя, слыл золотым пером и свою тему не упустил. Тем более, что заявка его действительно была уникальной. Про лейтенанта Свисткова, кроме него, не знал никто.
Лет десять назад, на семейном застолье дядя-охотник рассказал, как стрелял тетеревов рядом с деревней Косые Вешки и наткнулся в лесу на памятник Свисткову. Это был простой, едва отполированный кусок гранита. Счистив мох, дядя прочитал, что на этом самом месте сорок лет назад, прикрывая отступление своей части, погиб младший лейтенант
Похожие вопросы