помогите в сочинении егэ: краткую запись текста не получается ( выбрала проблему бережного отношения к чувствам людей

Он нес меня на себе восемь километров. Восемь тысяч метров по раскаленной земле. Я до сих пор помню его горячую спину, пот, который, будто кислота, разъедал кожу на руках. . И белую даль, словно накрахмаленная больничная простыня… Я все это помню, помню в деталях, в подробностях, в красках. Но все равно ничего не могу понять. И сегодня, спустя много лет, когда вспоминаю тот случай, моя мудрость, потеряв равновесие, беспомощно вязнет в густой трясине… : мне кажется непостижимой и странной вся наша жизнь, особенно если пытаешься ее понять.
Нам тогда было по тринадцать – мне и моему закадычному другу Сережке Леонтьеву. Мы пошли рыбачить за тридевять земель на старый обмелевший пруд. Мне вдруг приспичило освежиться, и я полез в воду, но не успел сделать шагу, как вскрикнул от острой боли в ноге. Ко мне бросился Сережка, он выволок меня на берег. Я с ужасом увидел, что из пятки торчит осколок бутылочного горлышка, а на траву каплет густая кровь. Восемь километров Сережа нес меня на себе.
- Серёнь, брось меня! – шептал я сухими губами.
- Нет! – хрипел друг. Это было как в кино: друг выносит с поля боя раненого друга. Свистят пули, рвутся снаряды, а ему хоть бы хны. Он готов пожертвовать своей жизнью, отдать свое сердце, свою душу, готов отдать все на свете… У меня от слабости кружилась голова, и вдруг, сам не знаю зачем, я сказал Сережке:
- Серёнь, если я умру, то передай от меня привет Гальке Коршуновой! Скажи ей, что я любил.
Сережка, сдувая с лица капли пота, рвал свою футболку на лоскуты и от усталости, кажется, уже не соображал, что я говорю. Он дотащил меня до больницы, потом, тяжело дыша, сидел на кушетке и смотрел, как врач обрабатывает мою рану.
А на следующий день, когда я, хромая, вышел во двор, все уже знали, что перед смертью я просил передать привет Гальке Коршуновой. Я сделался посмешищем всей школы. Мое появление теперь у всех вызывало конвульсии глумливого хихиканья, и я, от природы жизнерадостный мальчишка, стал замкнутым и застенчивым до болезненности.
Зачем он рассказал им про мой привет? Может быть, он просто изложил все подробности того случая, не предполагая, что моя просьба всех так рассмешит? А может быть, ему хотелось, чтобы его геройство выглядело более внушительным на фоне моего тщедушного актерства? Не знаю!
Он нес меня восемь километров по залитой солнечным зноем дороге. Но я до сих пор не знаю, спас он меня или предал.
Шрам на ноге почти полностью зарубцевался, а вот сердце мое до сих пор кровоточит. И когда мне говорят: «Вам такой-то передал привет» , я цепенею от ужаса, и по моей спине пробегают мурашки.
( По М. Худякову)