Не очень короткое, и не от 1-го лица, а от 3-го, но лучшее
из подобных:
М. Ю. Лермонтов, Смерть поэта
Погиб поэт! — невольник
чести —
Пал, оклеветанный молвой,
С свинцом в груди и жаждой мести,
Поникнув гордой головой! .
Не вынесла душа поэта
Позора мелочных обид,
Восстал он против мнений света
Один, как прежде. . и убит!
Убит! . к чему теперь рыданья,
Пустых похвал ненужный хор
И жалкий лепет оправданья?
Судьбы свершился приговор!
Не вы ль сперва так злобно гнали
Его свободный, смелый дар
И для потехи раздували
Чуть затаившийся пожар?
Что ж? веселитесь. . — он мучений
Последних вынести не мог:
Угас, как светоч, дивный гений,
Увял торжественный венок.
Его убийца хладнокровно
Навел удар. . спасенья нет:
Пустое сердце бьется ровно.
В руке не дрогнул пистолет,
И что за диво? . издалека,
Подобный сотням беглецов,
На ловлю счастья и чинов
Заброшен к нам по воле рока;
Смеясь, он дерзко презирал
Земли чужой язык и нравы;
Не мог щадить он нашей славы;
Не мог понять в сей миг кровавый,
На что? он руку поднимал! .
И он убит — и взят могилой,
Как тот певец, неведомый, но милый,
Добыча ревности глухой,
Воспетый им с такою чудной силой,
Сраженный, как и он,
безжалостной рукой.
Зачем от мирных нег и
дружбы простодушной
Вступил он в этот свет,
завистливый и душный
Для сердца вольного и
пламенных страстей?
Зачем он руку дал
клеветникам ничтожным,
Зачем поверил он словам
и ласкам ложным,
Он, с юных лет постигнувший людей? .
И прежний сняв венок, —
они венец терновый,
Увитый лаврами, надели
на него:
Но иглы тайные сурово
Язвили славное чело;
Отравлены его последние
мгновенья
Коварным шепотом
насмешливых невежд,
И умер он — с напрасной жаждой мщенья,
С досадой тайною
обманутых надежд.
Замолкли звуки чудных песен,
Не раздаваться им опять:
Приют певца угрюм и тесен,
И на устах его печать.
А
вы, надменные потомки
Известной подлостью
прославленных отцов,
Пятою рабскою поправшие
обломки
Игрою счастия обиженных
родов!
Вы, жадною толпой
стоящие у трона,
Свободы, Гения и Славы
палачи!
Таитесь вы под сению закона,
Пред вами суд и правда — всё молчи! .
Но есть и божий суд,
наперсники разврата!
Есть грозный суд: он ждет;
Он не доступен звону злата,
И мысли и дела он знает
наперед.
Тогда напрасно вы
прибегнете к злословью:
Оно вам не поможет вновь,
И вы не смоете всей
вашей черной кровью
Поэта праведную кровь!
У поэтов нет секретов,
А воздержанных поэтов
Не найти и днем с огнем;
То, чего не скажем прозой, —
То само собой «под розой»
Мы — друзьям своим — сболтнем.
Где ты жил и где ты вырос,
Что ты выстрадал и вынес,
Им — забава и досуг;
Откровенья и намеки,
Совершенства и пороки —
Только в песнях сходят с рук.