Приснилась фраза: он был полностью пьян и изнасиловал публику

Лондонский полуфиналист, одетый в рукава и штаны типа буфф, улетел на воздушных шарах, и даже в четверг после грозы Тютчева не звонит. Знаешь, приняв во внимание этот факт, я не стал доверять антироссийскому одеколону в его сигаретах, тем более вдоль дороги протяжным бельём лежит дальнейший жираф. Ты думаешь о флажках сотрудничества, его оркестрах и парадах, но молчание тундры бывает белым и безответным, где драйверы ноосферы демонстрируют замедление снегопада. Некоторые снежинки остаются висящими среди неподвижных струн в воздушном пространстве.

Наст нарастает, рукавицы черствеют и учат нас простоте жизни. Два друга, одна подруга, жильё и немного денег – достаточно для Александра с головой в защитном зомбоящике, которым он стучит о зомбоящик подруги, пытаясь поцеловаться. Видя всю безнадежность, Кассандра приносит алмазные ожерелья в хрустальной вазе. Их блики на древнеримской стене пишут сиянием буквы: «Ваши тела предназначены для тяжкой работы, поэтому бедность полезна, голод бодрит, Россия — наша родина, воробей — птица, война неизбежна». В бубны цыганской войны бьет фонтан лимонадного бизнеса, и вот уже мальчик со смертельной косой бежит по офису «Азовстали» с криком: «Как же люблю я эту работу! Худшие дни твоей смерти — лучшие дни моей жизни!» Дыры в коже и глубокие ямы в теле вызывают нарушение цепочек поставок, и враг превращается в человека: кружится голова, восход луны на болотном тумане рисует лунную радугу.

А ZZ сегодня съел восемь рыбок наваги, это так сытно. Благодари сэнсея, рыбу можно не благодарить. Подозреваемый всегда оставляет клочья рваных ноздрей в полицейском участке и срывается с красных крючков. Фонари безумными фарами видели всё, но нет информации, их бокалы пусты. На листьях кустов висит нападавший дождь. Мокрые тараканы с улицы протискиваются в проживание А в пчелах опять наблюдается дефицит чипов, и вибрацией маленьких крыльев управляет часовой механизм. Знаешь, ты зря слушаешься меня, в моей голове дымит дымовая шашка. Океан повернулся к тебе спиной и течет от тебя, ты больше не друг, он о тебе не помнит, ты бессознательный труп, который вскроет опломбированный арестант с цветком самолюбия в волосах.

В этом мире решать, кто у нас демократическая страна, могу только я, президент Байда N.. Сегмент кулича причастен к ведерку пасхи. Ты погружаешь ледяную руку в ванну хлорида бария, чтобы дать отдых нервам, и вот уже светлый хладон течет по твоим проводам. Мои слова пропитаны небом, трепетное нетерпение Краснополья погружается в унизанный невод, и вот симфония уже плещется в том, что было тобой. А то, что ракеты Ростеха коверкают облака, пробиваясь сквозь стаи петиций, это всё ничего, поезд тянет всех нас вперед, будущее неизбежно. Так что не переживай. Переживать бесполезно. Лучше дай себе утонуть в замедлении инновационной смолы, где тебя уже не наградят градом гроздья картечи даже в Ясиноватой, балансирующей на равновесии с оторванной ногой в левой руке и твоими кошмарами в правой.

Не бойся врача, он тебе сделает уникальный укол цезия, что соскребет с подошвы. Он кормит топку новыми препаратами, только что прибывшими с Плутона, они потрескивают синими искрами, облучая лучами зрения, слуха и хорошего настроения. Я хочу сказать тебе как вор честному человеку: никогда не воруй. Это затягивает, это зависимость. У меня был знакомый, просто святой, почти я сам, по фамилии Третьяков. Он убивал аморальных женщин за алкоголизм. Потом — даже сразу по две. Я не к тому, что убивать их нельзя, а к тому, что он пристрастился. Это так трудно, быть правым и беспристрастным. Правота — она всех светочей делает сволочами. Так что теперь? Как поступить? спросишь ты, сминая кепку в руках. Вот что. Мы закопаем все памятники вниз головами, и на плитах их постаментов напишем: «Забудем. Простим».

словам, числам и фразам во сне верить нельзя!
только символам, свет - хорошее настроение, птица - весть, дождь - слёзы и т. д.

публика неистовствовала.... в бурном оргазме!

Пoсле тяжeлогo дня, вcем бывает непроcто

есть люди, кoтopые рождаются с влечениem кo злу