Где взять гостей на днюху?! Друзей нет, а завтра днюха.. Одному что ли сидеть?(

А Вам нужны чужие люди на Вашем празднике?

Можно не отмечать. От этого не умирают.

соседи есть?родня?

Я спокойно один сижу. И нафиг никто не нужен.

Людей обычно волнует «чем кормить гостей», «чем поить гостей», «как успеть приготовиться к гостям», «как выпроводить гостей которые засиделись».
Для меня вот лучшая днюха была бы чтоб меня никто не трогал, посидеть в тишине, и чтоб телефон не был доступен еще.
А друзей, в прямом понимании этого слова почти и нет ни у кого. Есть знакомые, деловые партнеры, коллеги, но в основном всё сводится к какой-то взаимной выгоде.

Летом на ВДНХ сумасшедший кидал в меня камнем. «Это ты убил Джона Леннона!» Ему казалось: он давно меня знал, и, вот, снова узнал. В полиции он перепутал Джона Леннона с Джоном Кеннеди. Немудрено: у всех этих Джонов одинаковые имена. А я? Бедный я! Едва ошибочно не погиб! Нельзя умирать по ошибке. Можно так только рождаться. Например, мама и папа хотели, чтоб ты родился. Но потом развелись, и ты стал ошибкой. Они превратили тебя в Обивана Кеноби, в том смысле, что всех нас выдумали за чашкой кофе случайные собеседники.

Отчего ты решил, что я говорю с ТОБОЙ, а не с Обиваном Кеноби? Наедине с собой я говорю сам с собой, а наедине с мухомором я говорю с мухомором. Ночью за разговором шкаф признался комоду: «Гаев со мной говорил. Как психиатр, я ему не ответил. Да и кто я сам для себя имманентно, как некая вещь в себе? Кто угодно, только не шкаф».

Я к тому, что мне странно: отчего ты решил, что некий трансцендентно явленный Капитатеки, это именно я имманентно? Персонаж от имени автора иногда не бывает автором. Всмотрись: там табличка: «ОН НЕ СУЩЕСТВУЕТ». Под ней ножницы и даже надпись: «Линия отреза». Я не знаю тебя и по лености сердца даже не старался узнать. Я холодный логарифмический заяц в полях логического снегопада. Снега глубоки, я падаю под поверхность в провалы памяти, и там лежит Библия нижней библиотеки. Аптекарскими чернилами там написан рецепт: «То, что показалось тобой мне — никогда не бывает тем, кто покажется собой тебе». Ты лишь безадресный адрес, катод восприятия тока речи. Ты не более, чем аудитор, абстрактный, как схема метро, соединившего Верхний Новгород с подводным районом Китежа. Ты не конкретен и не корректен, как щелчок курка в храме архангела Мухомора. Ходь сюда, вот что скажу тебе на ухо: «Тот, кого я называю тобой, не ты. Это галлюцинация, возникающая всякий раз, когда бульдозер по имени Бальтазар в общественной бане «Гаспар» принимает мельхиоровый порошок».

Никто никогда не убивал Джона Леннона. Пойми: пристальный взгляд за миллион лет превращается в сталевара. Это необратимый процесс. Тот, кто думает: «Лиса ловит не зайца, а кайф» — редко бывает неправ. Заяц вовсе не убегал, потому что зайчиха. Всякий раз, прыгнув особенно высоко, длинноухая думает: «Экая я кокетка!» Плюнь на весь этот плюмбум мерзостей русской жизни. Не принимай тошноту любви за любовь. Углеводы темны. Не ныряй в этот омут. Даже Ассоль не верит в алые паруса и женилась на Красной Шапочке: как говорится, лучше ситцевая синица, чем бархатный дирижабль в лучах революционной зари.

Некто, кто кажется мне сегодня тобой, огорчен: у него нет друзей? Не гневи бога — пошлет врагов. И меня не гневи — я тоже могу стать оврагом. Это ведь я убил Джона Леннона, помнишь? Лучше возьмем солнце за руки и отправимся посмотреть на просвет призрачного аксолотля. Его извлекли деликатным пинцетом парциальная цапля и прицельный цилиндр. Мы живы, мы молоды, и барабаны Уганды гулко стучат в грудном сундуке. Нам ли плакать, Денис Алексеевич? Пол-литра слепой политуры у нас еще есть в холодильнике. Прополощем горло хоралами ГОЭЛРО! Плезиозавр, потрясающий епитрахилью, осенил нас золотой пылью храмового луча. Мы проветрим твою печаль половиной проспекта Вернадского. Мы расточительно распечатаем на бешеном принтере партитуру вечернего алкоголизма. Да здравствует что попало!

Стоп, погоди, ты куда разогнался?! Ты вчера не старался, и вот тебе результат: твой внимательный кот ищет мышь, и в глазах его — фосфоресцирующий осциллограф. Тихо, молчи! Не тряси коробком нагорного Карабаха! Ночь вот-вот кончится. Не упусти секунду, когда горный хрусталь лучистого Гогенцоллерна станцует нам утренний твист. Чтобы обрести друга, надо стать другом. Хочешь я дам тебе педсовет? Ходи по вторникам к парикмахеру. С утра очереди не бывает.