Про говно все горазды.. Про лопату давайте...

А про грабли не пойдёт???

а че лопата?? смеяться??

ну совок, ну и что

А про лопату с навозом впридачу пойдет?

Лопата: Глава 1

ОПРИЧНИКИ

Лета от сотворения мира семь тысяч семьдесят третьего, или, по
нынешнему счислению, 1565 года{21}, в жаркий летний день, 23 июня, молодой
боярин князь Никита Романович Серебряный подъехал верхом к деревне
Медведевке, верст за тридцать от Москвы.
За ним ехала толпа ратников и холопей.
Князь провел целых пять лет в Литве. Его посылал царь Иван Васильевич к
королю Жигимонту{21} подписать мир на многие лета после бывшей тогда войны.
Но на этот раз царский выбор вышел неудачен. Правда, Никита Романович упорно
отстаивал выгоды своей земли, и, казалось бы, нельзя и желать лучшего
посредника, но Серебряный не был рожден для переговоров. Отвергая тонкости
посольской науки, он хотел вести дело начистоту и, к крайней досаде
сопровождавших его дьяков{22}, не позволял им никаких изворотов. Королевские
советники, уже готовые на уступки, скоро воспользовались простодушием князя,
выведали от него наши слабые стороны и увеличили свои требования. Тогда он
не вытерпел: среди полного сейма{22} ударил кулаком по столу и разорвал
докончальную грамоту{22}, приготовленную к подписанию. "Вы-де и с королем
вашим вьюны да оглядчики! Я с вами говорю по совести, а вы все норовите, как
бы меня лукавством обойти! Так-де чинить{22} не повадно! " Этот горячий
поступок разрушил в один миг успех прежних переговоров, и не миновать бы
Серебряному опалы, если бы, к счастью его, не пришло в тот же день от Москвы
повеление не заключать мира, а возобновить войну. С радостью выехал
Серебряный из Вильно, сменил бархатную одежду на блестящие бахтерцы{22} и
давай бить литовцев где только бог посылал. Показал он свою службу в ратном
деле{22} лучше, чем в думном{22}, и прошла про него великая хвала от русских
и литовских людей.
Наружность князя соответствовала его нраву. Отличительными чертами
более приятного, чем красивого лица его были простосердечие и откровенность.
В его темно-серых глазах, осененных черными ресницами, наблюдатель прочел бы
необыкновенную, бессознательную и как бы невольную решительность, не
позволявшую ему ни на миг задуматься в минуту действия. Неровные
взъерошенные брови и косая между ними складка указывали на некоторую
беспорядочность и непоследовательность в мыслях. Но мягко и определительно
изогнутый рот выражал честную, ничем не поколебимую твердость, а улыбка -
беспритязательное, почти детское добродушие, так что иной, пожалуй, почел бы
его ограниченным, если бы благородство, дышащее в каждой черте его, не
ручалось, что он всегда постигнет сердцем, чего, может быть, и не сумеет
объяснить себе умом. Общее впечатление было в его пользу и рождало
убеждение, что можно смело ему довериться во всех случаях, требующих
решимости и самоотвержения, но что обдумывать свои поступки не его дело и
что соображения ему не даются.
Серебряному было лет двадцать пять. Роста он был среднего, широк в
плечах, тонок в поясе. Густые русые волосы его были светлее загорелого лица
и составляли противоположность с темными бровями и черными ресницами.
Короткая борода, немного темнее волос, слегка отеняла губы и подбородок.
Весело было теперь князю и легко на сердце возвращаться на родину. День
был светлый, солнечный, один из тех дней, когда вся природа дышит чем-то
праздничным, цветы кажутся ярче, небо голубее, вдали прозрачными струями
зыблется воздух, и человеку делается так легко, как будто бы душа его сама
перешла в природу, и трепещет на каждом листе, и качается на каждой былинке.
Светел был июньский день, но князю, после пятилетнего пребывания в
Литве, он казался еще светлее. От полей и лесов так и веяло Русью.
Без лести и кривды радел{23} Никита Романович к юному Иоанну. Твердо
держал он свое к