Гуинплен был в смятении.
Дурному поступку предшествует нечто вроде испарений зла, от которых
задыхается совесть. Искушаемую честность мутит от зловония преисподней.
Пары, вырывающиеся оттуда, служат предупреждением для сильных и дурманом
для слабых. Гуинплен испытывал это таинственное недомогание.
Перед ним, быстро сменяя друг друга, возникали неотвязные вопросы.
Упорно соблазнявший его проступок принимал определенные очертания. Завтра
в полночь, Лондонский мост, паж. Пойти? "Да! " - кричала плоть. "Нет! " -
кричала душа.
Однако, как это ни странно на первый взгляд, надо сказать, что Гуинплен
ни разу отчетливо не поставил перед собою вопроса: пойти ли ему? Соблазны
влекут к себе украдкой, таясь от совести. Они напоминают чересчур крепкую
водку, которую нельзя выпить одним духом. Рюмку отодвигают - подождем
немного, уже и от первого глотка кружится голова.
Одно было несомненно: он чувствовал, как что-то толкает его навстречу
неведомому.
Он весь трепетал. Он видел, что стоит на краю пропасти. Он отступал
назад, чуя со всех сторон угрозу. Он закрывал глаза. Он всячески старался
уверить себя, что ничего не случилось, старался снова внушить себе, что
потерял рассудок. Конечно, это было бы самым лучшим выходом из положения.
Самое благоразумное - это считать себя сумасшедшим.
Роковая болезнь! Каждый, кто хоть раз был жертвой неожиданного, пережил
минуты такой мрачной тревоги. Человек, сознательно относящийся к тому, что
с ним происходит, всегда с ужасом прислушивается к глухим ударам тарана,
которые судьба вдруг обрушивает на его совесть. Виктор Гюго. Человек, который смеется
Гамлеты, спать! » В. Крыжановский
