Юмор

А ну-ка, мальчики и девочки! Дружно встаем на стульчик и дружно читаем стихи про 9 мая! :)

. .
. .
9 063
(голосом ребёнка)
Памятник.
Это было в мае на рассвете,
Нарастал у стен рейхстага бой.
Девочку немецкую заметил
Наш солдат на пыльной мостовой.

У столба, дрожа, она стояла,
В голубых глазах стоял испуг.
А куски свистящего металла
Смерть и муку сеяли вокруг.

Тут он вспомнил, как прощаясь летом,
Он свою дочурку целовал,
Может быть отец девчонки этой
Дочь его родную расстрелял…

Но сейчас, в Берлине, под обстрелом
Полз боец и, телом заслоня,
Девочку в коротком платье белом
Осторожно вынес из огня.

Скольким детям возвратили детство,
Подарили радость и весну
Рядовые армии Советской,
Люди, победившие войну!

И в Берлине в праздничную дату
Был воздвигнут, чтоб стоять в веках,
Памятник Советскому солдату
С девочкой спасенной на руках.
Георгий Рублев
Нуржан Байдулинов
Нуржан Байдулинов
92 104
Лучший ответ
Если тятя я стяшка ня скозу, мне дядуть шокоядку?...
Нютка Коробко
Нютка Коробко
97 537
А, я только про первое мая знаю, а про девятое не знаю-
мне теперь стульчик не дадут? Плак, плак...
Тут у Ириски рост 195, а у меня вес 115, какой стульчик выдержит?
Завтра смена, за пульт.... Празднуйте спокойно, мы на посту.
НП
Надя Попова
60 896
зачем и на стульчик.. а вы пойдите и безымянную могилу уберите и цветов подарите-- большего и не надо...
Сергей Питер вы то зачем сами на юморе все так усложняете? все это и так понятно. но тут юмор будьте немного проще!
Май.
Россия.
Цветёт весна.
Отгремела давно война.
И сегодня у братских могил
Вспомним тех, кто нам жизнь сохранил
а если я ростом 195. можно без стульчика стишок?)))))
И было так: четыре года

В грязи, в крови, в огне пальбы

Рабы сражались за свободу,

Не зная, что они — рабы.

А, впрочем, — зная. Вой снарядов

И взрывы бомб не так страшны,

Как меткий взгляд заградотрядов,

В тебя упертый со спины.

И было ведомо солдатам,

Из дома вырванным войной,

Что города берутся — к датам.

А потому — любой ценой.

Не пасовал пред вражьим станом,

Но опускал покорно взор

Пред особистом-капитаном

Отважный боевой майор.

И генералам, осужденным

В конце тридцатых без вины,

А после вдруг освобожденным

Хозяином для нужд войны,

Не знать, конечно, было б странно,

Имея даже штат и штаб,

Что раб, по прихоти тирана

Возвышенный — всё тот же раб.

Так значит, ведали. И все же,

Себя и прочих не щадя,

Сражались, лезли вон из кожи,

Спасая задницу вождя.

Снося бездарность поражений,

Где миллионы гибли зря,

А вышедшим из окружений

Светил расстрел иль лагеря,

Безропотно терпя такое,

Чего б терпеть не стали псы,

Чтоб вождь рябой с сухой рукою

Лукаво щерился в усы.

Зачем, зачем, чего же ради -

Чтоб говорить бояться вслух?

Чтоб в полумертвом Ленинграде

От ожиренья Жданов пух?

Чтоб в нищих селах, всё отдавших,

Впрягались женщины в ярмо?

Что детям без вести пропавших

Носить предателей клеймо?

Ах, если б это было просто -

В той бойне выбрать верный флаг!

Но нет, идеи Холокоста

Ничуть не лучше, чем ГУЛАГ.

У тех — все то же было рабство,

А не пропагандистский рай.

Свобода, равенство и братство...

Свободный труд. Arbeit macht frei.

И неизменны возраженья,

Что, дескать, основная часть

Из воевавших шла в сраженья

Не за советскую-де власть,

Мол, защищали не колхозы

И кровопийцу-подлеца,

А дом, семью и три березы,

Посаженных рукой отца...

Но отчего же половодьем

Вослед победе в той войне

Война со сталинским отродьем

Не прокатилась по стране?

Садили в небеса патроны,

Бурлил ликующий поток,

Но вскоре — новые вагоны

Везли их дальше на восток.

И те, кого вела отвага,

Кто встал стеною у Москвы,

За проволоками ГУЛАГа

Поднять не смели головы.

Победа... Сделал дело — в стойло!

Свобода... Северная даль.

Сорокаградусное пойло,

Из меди крашеной медаль.

Когда б и впрямь они парадом

Освободителей прошли,

То в грязь со свастиками рядом

И звезды б красные легли.

Пусть обуха не сломишь плетью,

Однако армия — не плеть!

Тому назад уж полстолетья

Режим кровавый мог истлеть.

И все ж пришёл конец запретам,

Но, те же лозунги крича,

Плетется дряхлый раб с портретом

Того же горца-усача.

Он страшно недоволен строем,

Трехцветным флагом и гербом...

Раб тоже может быть героем,

Но все ж останется рабом.

И что ж мы празднуем в угоду

Им всем девятого числа?

Тот выиграл, кто обрёл свободу.

Ну что же, Дойчланд — обрела.

А нас свобода только дразнит,

А мы — столетьями в плену...

На нашей улице — не праздник.

Мы проиграли ту войну.
А вы знаете, почему стихи принято читать, стоя на табуретке? Это для того, что если гостям вдруг станет скучно, они могли, легким движением ноги выбив табуретку вежливо закончить вечер поэзии