Вот прыгнул он на спор в речку с моста, а тама лед в метр. А чего не сделаешь ради любви?

бошку разбил. МРТ сделали, а там пусто. одна коробка.

Надо с коловоротом прыгать

Метр снизу или сверху

Ангел выглядел так себе: сутулый, худой, облезлые перья, жёлтая шершавая кожа в проплешинах. Да и в целом изрядно напоминал пожилую курицу.

Его собеседник, явный человек, впрочем, был не лучше: давно разменял восьмой десяток, одет был вполне по-пенсионерски: на рыхлом носу повисли древние чиненные очки, небритые щёки морщинисто утянуло вниз, к вороту засаленного пальто, глаза поблёкли, спину согнуло годами.

Они сели на краю ржавой крыши, обнялись, как старые друзья, в унисон тяжко вздохнули.
– Ну как ты? – спросил пернатый.
– Нормально, – закашлялся дед. Потянул папиросу, дежурно прихватил вторую из мятого картона пачки. – Будешь, или начальство не велит?

– Начальство простит. Ты же знаешь.
Оба сипло затянулись, отворачиваясь от ветра.
– Жалеешь? Нет, честно?
– Сложно сказать. По крыльям скучаю. Но разве я тогда мог иначе? А сейчас болеет она, не видит почти, возраст, почки, понимаешь?
– Понимаю. Помочь чем?

– А чем тут поможешь? Старость не лечится. Люблю её, веришь? Вот люблю, и всё. Одно смешно – дети. Ты же знаешь?
– Все знают. Пилот, альпинист-инструктор и руферша. Внук в космическую программу записался. Наши даже ставки делают, мол, папкины гены.

ничего страшного, мозгов то нету, посему и никакого сотрясения

сломанные ноги любви не помеха

Пить надо меньше, а то любовь, любовь. Какая же тут любовь в бессознательном состоянии перед прыжком...

На столько горячей была любовь что растопила ледяные торосы и на берег повылазили крокодилы