Ваше отношение к Александру 1 и Николаю 1 в рассказе Левша? Пж срочно надо

Но обратимся к основному тексту рассказа. Начинается он с упоминания о Венском конгрессе держав-победительниц Наполеона:
«Когда император Александр Павлович окончил венский совет, то он
захотел по Европе проездиться и в разных государствах чудес посмотреть» [17, с.26]. Император Александр I в «Левше» представлен
в условном, шаржированном образе космополита, не любящего своих русских подданных, считающего их бесталанными и преклоняющегося перед мастерством иноземцев. Если бы не сопровождающий
его истинный патриот атаман Платов (фигура столь же условная), то
англичане его бы совсем охмурили. Старшему брату противопоставлен император Николай Павлович: «Государь Николай Павлович в
своих русских людях был очень уверенный и никакому иностранцу
уступать не любил» [17, с.34]. Он с воодушевлением принимает идею
Платова (коего Александр Павлович третировал) найти русских мастеров, которые превзошли бы англичан. В таланты и честность своих
подданных новый царь истово верит; он «с радостию говорит: "Я
знаю, что мои русские люди меня не обманут"» [17, с.34]. Увидев, что
туляки подковали стальную блоху, Николай Павлович удовлетворенно изрекает: «Видите, я лучше всех знал, что мои русские меня не
обманут. Глядите, пожалуйста: ведь они, шельмы, аглицкую блоху на
подковы подковали» [17, с.46].
Таким образом, в повествовательном пространстве рассказа, не
только стилистически, но и идейно отражающем народное сознание,
создается незатейливая оппозиция: «космополит» и «западник»
Александр Павлович, странствующий по чужим землям, не ценящий
русских людей и не верящий в их способности ↔ «патриот» Николай
Павлович, убежденный в творческом даре своих подданных.
Однако при внимательном чтении становится очевидно: эта антитеза исполнена авторской иронии. Во-первых, Александр Павлович,
хоть и преклоняется перед иноземными мастерами, готов русского
мастера, способного проявить такой же талант, наградить дворянством – то есть необычайно высоко продвинуть в сословной иерархии.
«Вот если бы у меня был хотя один такой мастер в России, так я бы
этим весьма счастливый был и гордился, а того мастера сейчас же
благородным бы сделал», – заявляет царь Платову [17, с.28]. А Нилуем: «Государь <...> взял левшу, какой он был неубранный и в пыли,
неумытый, обнял его и поцеловал» [17, с.46]. При Александре Павловиче патриот Платов получает в конце концов отставку – но ровно
таким же образом заканчивается и его служба при Николае Павловиче. Всем верховодят и заправляют при этом якобы истинно русском
по духу царе-«патриоте» военный министр Чернышев, не заботящийся об интересах армии, граф из немцев Клейнмихель, не желающий слышать о сострадании к «душе человечкиной» [17, с.57], и граф
Кисельвроде, прототип коего граф К.В.Нессельроде – по происхождению немец, а по вероисповеданию протестант – был министром
иностранных дел на протяжении всего николаевского царствования и
своей дипломатией поставил Россию в положение политической изоляции накануне Крымской войны. Наконец – и это самое главное –
если «Левша» начинается упоминанием о Венском совете – Венском
конгрессе государств, победивших Наполеона, в котором Россия в
лице императора Александра Павловича играла ключевую роль, то
завершается лесковский «сказ» сообщением о событии совсем иного
рода – о проигранной Россией Крымской войне, начатой при Николае Павловиче, который несет за позор поражения самую непосредственную вину. Причем проиграна война была племяннику Бонапарта Наполеону III и той самой Англии, перед коей благоговел император Александр. Любовь Николая Павловича к Отечеству и русской
«нацыи» оказывается на поверку пустым краснобайством и чистой
имитацией.