На именины бабушки Николенька пишет свои первые стихи, которые читают прилюдно, и Николенька особенно переживает.

Глава XVI. СТИХИ

Почти месяц после того, как мы переехали в Москву, я сидел
на верху бабушкиного дома, за большим столом, и писал;
напротив меня сидел рисовальный учитель и окончательно
поправлял нарисованную черным карандашом головку какого-то
турка в чалме. Володя, вытянув шею, стоял сзади учителя и
смотрел ему через плечо. Головка эта была первое произведение
Володи черным карандашом и нынче же, в день ангела бабушки,
должна была быть поднесена ей.
- А сюда вы не положите еще тени? - сказал Володя учителю,
приподнимаясь на цыпочки и указывая на шею турка.
- Нет, не нужно, - сказал учитель, укладывая карандаши и
рейсфедер в задвижной ящичек, - теперь прекрасно, и вы больше
не прикасайтесь. Ну, а вы, Николенька, - прибавил он, вставая
и продолжая искоса смотреть на турка, - откройте наконец нам
ваш секрет: что вы поднесете бабушке? Право, лучше было бы
тоже головку. Прощайте, господа, - сказал он, взял шляпу,
билетик и вышел.
В эту минуту я тоже думал, что лучше бы было головку, чем
то, над чем я трудился. Когда нам объявили, что скоро будут
именины бабушки и что нам должно приготовить к этому дню
подарки, мне пришло в голову написать ей стихи на этот случай,
и я тотчас же прибрал два стиха с рифмами, надеясь так же
скоро прибрать остальные. Я решительно не помню, каким образом
вошла мне в голову такая странная для ребенка мысль, но помню,
что она мне очень нравилась и что на все вопросы об этом
предмете я отвечал, что непременно поднесу бабушке подарок, но
никому не скажу, в чем он будет состоять.
Против моего ожидания оказалось, что, кроме двух стихов,
придуманных мною сгоряча, я, несмотря на все усилия, ничего
дальше не мог сочинить. Я стал читать стихи, которые были в
наших книгах; но ни Дмитриев, ни Державин не помогли мне -
напротив, они еще более убедили меня в моей неспособности.
Зная, что Карл Иваныч любил списывать стишки, я стал
потихоньку рыться в его бумагах и в числе немецких
стихотворений нашел одно русское, принадлежащее, должно быть,
собственно его перу.

Г-же Л. ..Петровской. 1828, 3 июни.
Помните близко,
Помните далеко,
Помните моего
Еще отныне и до всегда,
Помните еще до моего гроба,
Как верен я любить имею.
Карл Мауер

Стихотворение это, написанное красивым круглым почерком на
тонком почтовом листе, понравилось мне по трогательному
чувству, которым оно проникнуто; я тотчас же выучил его
наизусть и решился взять за образец. Дело пошло гораздо легче.
В день именин поздравление из двенадцати стихов было готово,
и, сидя за столом в классной, я переписывал его на веленевую
бумагу.
Уже два листа бумаги были испорчены.. .не потому, чтобы я
думал что-нибудь переменить в них: стихи мне казались
превосходными; но с третьей линейки концы их начали загибаться
кверху все больше и больше, так что даже издалека видно было,
что это написано криво и никуда не годится.
Третий лист был так же крив, как и прежние; но я решился не
переписывать больше. В стихотворении своем я поздравлял
бабушку, желал ей много лет здравствовать и заключал так:

Стараться будем утешать
И любим, как родную мать.

Кажется, было бы очень недурно, но последний стих как-то
странно оскорблял мой слух.
- И лю-бим, как родну-ю мать, - твердил я себе под нос. -
Какую бы рифму вместо мать? играть? кровать?. .Э, сойдет! все
лучше карл-иванычевых!
И я написал последний стих. Потом в спальне я прочел вслух
все свое сочинение, с чувством и жестами. Были стихи
совершенно без размера, но я не останавливался на них;
последний же еще сильнее и неприятнее поразил меня. Я сел на
кровать и задумался.. .

продолжение - http://az.lib.ru/t/tolstoj_lew_nikolaewich/text_0010.shtml

Блиииин. Лучше бы Толстого "Исповедь" читали.

Саму книгу надо было читать, а не краткое содержание, тогда таких глупых вопросов вообще не возникло бы.