Нужны стихи, берущие за живое...

На счёт кома в горле... у кого от чего... .

...золотые волоски на подушке.. .
Тоненькие жизни ниточки.
В ящике игрушки детские
Разгрызенные и побитые.. .
Пускай обои рванные,
И кресло пускай качается,
Не клеится больше ножка,
И обивка опять прорывается.. .
Я жду - тишина откликнется
Звуком знакомого лая
И для Тебя откроются
Ворота собачьего Рая.
Я помню тебя живою,
Девчонка моя лохматая
И штопаю жизнь дальше
Пушистыми заплатами.. .

(С)

Солнцу шепнула рыжему
Ива на берегу:
- Ты без меня выживешь,
Я без тебя не смогу.. .

Месяц звезде над крышею
Тихо шепнул поутру:
- Ты без меня - выживешь,
Я без тебя - умру.. .

Голос далекий слышу я -
Кто это может быть?
Ты без меня - выживешь,
Мне без тебя - не жить.. .

Пламя свечи колышется
Белым дыханьем дня.
Ты без меня выживешь,
Выживешь без меня...

Анна Ахматова

* * *

Сжала руки под тёмной вуалью.. .
"Отчего ты сегодня бледна? "
- Оттого, что я терпкой печалью
Напоила его допьяна.

Как забуду? Он вышел, шатаясь,
Искривился мучительно рот.. .
Я сбежала, перил не касаясь,
Я бежала за ним до ворот.

Задыхаясь, я крикнула: "Шутка
Всё, что было. Уйдешь, я умру. "
Улыбнулся спокойно и жутко
И сказал мне: "Не стой на ветру"

1911

Муса Джалиль
Варварство (1943г)

Они с детьми погнали матерей
И яму рыть заставили, а сами
Они стояли, кучка дикарей,
И хриплыми смеялись голосами.
У края бездны выстроили в ряд
Бессильных женщин, худеньких ребят.
Пришел хмельной майор и медными глазами
Окинул обреченных.. . Мутный дождь
Гудел в листве соседних рощ
И на полях, одетых мглою,
И тучи опустились над землею,
Друг друга с бешенством гоня.. .
Нет, этого я не забуду дня,
Я не забуду никогда, вовеки!
Я видел: плакали, как дети, реки,
И в ярости рыдала мать-земля.
Своими видел я глазами,
Как солнце скорбное, омытое слезами,
Сквозь тучу вышло на поля,
В последний раз детей поцеловало,
В последний раз.. .
Шумел осенний лес. Казалось, что сейчас
Он обезумел. Гневно бушевала
Его листва. Сгущалась мгла вокруг.
Я слышал: мощный дуб свалился вдруг,
Он падал, издавая вздох тяжелый.
Детей внезапно охватил испуг, --
Прижались к матерям, цепляясь за подолы.
И выстрела раздался резкий звук,
Прервав проклятье,
Что вырвалось у женщины одной.
Ребенок, мальчуган больной,
Головку спрятал в складках платья
Еще не старой женщины. Она
Смотрела, ужаса полна.
Как не лишиться ей рассудка!
Все понял, понял все малютка.
-- Спрячь, мамочка, меня! Не надо умирать! --
Он плачет и, как лист, сдержать не может дрожи.
Дитя, что ей всего дороже,
Нагнувшись, подняла двумя руками мать,
Прижала к сердцу, против дула прямо.. .
-- Я, мама, жить хочу. Не надо, мама!
Пусти меня, пусти! Чего ты ждешь? --
И хочет вырваться из рук ребенок,
И страшен плач, и голос тонок,
И в сердце он вонзается, как нож.
-- Не бойся, мальчик мой. Сейчас вздохнешь ты
вольно.
Закрой глаза, но голову не прячь,
Чтобы тебя живым не закопал палач.
Терпи, сынок, терпи. Сейчас не будет больно. --
И он закрыл глаза. И заалела кровь,
По шее лентой красной извиваясь.
Две жизни наземь падают, сливаясь,
Две жизни и одна любовь!
Гром грянул. Ветер свистнул в тучах.
Заплакала земля в тоске глухой,
О, сколько слез, горячих и горючих!
Земля моя, скажи мне, что с тобой?
Ты часто горе видела людское,
Ты миллионы лет цвела для нас,
Но испытала ль ты хотя бы раз
Такой позор и варварство такое?
Страна моя, враги тебе грозят,
Но выше подними великой правды знамя,
Омой его земли кровавыми слезами,
И пусть его лучи пронзят,
Пусть уничтожат беспощадно
Тех варваров, тех дикарей,
Что кровь детей глотают жадно,
Кровь наших матерей...

Я напишу стих-е, которое действительно вызывает у меня желание расплакаться (хотя человек я в общем-то довольно толстокожий и малоэмоциональный) . В детстве я его очень любила и знала наизусть.

Вера Инбер

"Сеттер Джек"

Собачье сердце устроено так:
Полюбило — значит, навек!
Был славный малый и не дурак
Ирландский сеттер Джек.

Как полагается, был он рыж,
По лапам оброс бахромой,
Коты и кошки окрестных крыш
Называли его чумой.

Клеенчатый нос рылся в траве,
Вынюхивал влажный грунт;
Уши висели, как замшевые,
И каждое весило фунт.

Касательно всяких собачьих дел
Совесть была чиста.
Хозяина Джек любил и жалел,
Что нет у него хвоста.

В первый раз на аэродром
Он пришел зимой, в снег.
Хозяин сказал: «Не теперь, потом
Полетишь и ты, Джек! »

Биплан взметнул снежную пыль,
У Джека — ноги врозь:
«Если это автомобиль,
То как же оно поднялось? »

Но тут у Джека замер дух:
Хозяин взмыл над людьми.
Джек сказал: «Одно из двух —
Останься или возьми! »

Но его хозяин все выше лез,
Треща, как стрекоза.
Джек смотрел, и вода небес
Заливала ему глаза.

Люди, не заботясь о псе,
Возились у машин.
Джек думал: «Зачем все,
Если нужен один? »

Прошло бесконечно много лет
(По часам пятнадцать минут) ,
Сел в снег летучий предмет,
Хозяин был снова тут.. .

Пришли весною. Воздушный причал
Был бессолнечно-сер.
Хозяин надел шлем и сказал:
«Сядьте и вы, сэр! »

Джек вздохнул, почесал бок,
Сел, облизнулся, и в путь!
Взглянул вниз и больше не смог, —
Такая напала жуть.

«Земля бежит от меня так,
Будто я ее съем.
Люди не крупнее собак,
А собак не видно совсем» .

Хозяин смеется. Джек смущен
И думает: «Я свинья:
Если это может он,
Значит, могу и я» .

После чего спокойнее стал
И, повизгивая слегка,
Только судорожно зевал
И лаял на облака.

Солнце, скрытое до сих пор,
Согрело одно крыло.
Но почему задохнулся мотор?
Но что произошло?

Но почему земля опять
Стала так близка?
Но почему начала дрожать
Кожаная рука?

Ветер свистел, выл, сек
По полным слез глазам.
Хозяин крикнул: «Прыгай, Джек,
Потому что.. . ты видишь сам! »

Но Джек, припав к нему головой
И сам дрожа весь,
Успел сказать: «Господин мой,
Я останусь здесь... »

На земле уже полумертвый нос
Положил на труп Джек,
И люди сказали: «Был пес,
А умер, как человек» .

1925

Вот и ты в западне,
Правда?
Шелохнешься - и стрелка
Дрогнет…
А решать все равно
Надо,
Пока кровь на губах
Сохнет.

На весах нулевой
Меткой
Обозначен баланс
Боли,
И звенят золотой
Клеткой
Два сюжета одной
Роли.

А на чашке лежит
Счастье,
На другой – вороньЯ
Стая,
И, наверно, в твоей
Власти
Догадаться – а где
Какая…

И в закрытых глазах –
Тени,
А из двух выбирать
Страшно,
Но пульсирует криком
В вене:
Это нужно и очень
Важно!

Только тени живые,
Знаешь?
И у каждой любить –
Право…
Но одну все равно
Теряешь –
Ей делить тебя с кем-то –
Мало!

И не заперты обе
Двери,
Хоть единственную
Отворяешь.
…Люди, в принципе, те же
Звери,
И их жалко, когда
Бросаешь…

Но когда будет кто-то
Выбран,
Опустеют и зал,
И сцена,
Потому что финал
Сыгран,
И афишам нужна
Смена.

Будут снова по жизни
Драмы,
Предыдущим сюжетам
Вторя,
И кому-то зализывать
Раны,
Замыкаясь в себе
От горя.

Но отчерчена жизнь
Итогом,
Вырвав нервы из каждой
Строчки –
Все решится сегодня?
…С Богом…

…Ты пришлешь фотографию…
Дочки?

Расул Гамзатов. Мне кажется порою что солдаты с кровавых не пришедшие полей не в землю нашу полегли когда-то а превратились в белых журавлей.. . и. т д и т. п

есть
и много
знаю много наизусть... .
здесь уже тебе прислали много.. .
есть много о любви сильной, о тоске.. . осени, маме.. .
Но почему-то мне сейчас пришло в голову очень коротенькое стихотворении Юлии Друниной.. .
я его часто вспоминаю. . (отрывок., )

Из стихотворения «Я только раз видала рукопашный» написано в 1943г

Я только раз видала рукопашный.

Раз — наяву и сотни раз во сне.

Кто говорит, что на войне не страшно,

Тот ничего не знает о войне.

Сильно!!!

Пушкин и Есенин! ! Не ошибетесь!

Пробирает аж до слез!!! !

Горит деревня. Как в часы заката,
Густой багрянец по небу разлит.
Раскинув руки, на пороге хаты
Расстрелянная женщина лежит.

Малыш озябший, полугодовалый,
Прижался к ней, чтоб грудь ее достать.
То плачет он надрывно и устало,
То смотрит с удивлением на мать.

А сам палач при зареве пожара,
Губя живое на своем пути,
Спешит на запад, чтоб спастись от кары,
Хотя ему, конечно, не уйти!

Сарвар украдкой вышла из подвала,
Поблизости услышав детский крик,
К крыльцу своих соседей подбежала --
И замерла от ужаса на миг.

Ребенка подняла: "Не плачь, мой милый,
Не плачь, тебя я унесу в наш дом".
Она его согрела, и умыла,
И теплым напоила молоком.

Сарвар ласкала малыша впервые,
Впервые в ней заговорила мать.
А он к ней руки протянул худые
И начал слово "мама" лепетать.

Всего семнадцать ей, скажи на милость!
Еще вся жизнь, все счастье впереди.
Но радость материнства засветилась
Уже сейчас у девушки в груди.

Родные звуки песенки знакомой
Польются в предвечерней тишине.. .
Мне в этот час пройти бы мимо дома,
И заглянуть бы в то окошко мне!

Сарвар малышку вырастит, я знаю,
В ее упорство верю до конца.
Ведь дочерям страна моя родная
Дарует материнские сердца.
тоже Муса Джалиль

Такое есть у Фауста гетте, Омар Хаям может подойти.

тот котырый не стрелял, высосоцкий

Олег Митяев "Мужик". Во всяком случае, у самого Митяева спеть её без слёз не получается. Вообще, он автор, у которого песни делятся на "грустные и очень грустные" (с его слов).

У меня два таких стихотврения. Автора первого не знаю.
Только в снах приходила она, мама.
Словно призрак, светила луна,
И в неясном проеме окна
Появлялась с улыбкой она, мама.

Этот день не забыть никогда, мама.
Как метель, закружилась беда,
И окрасилась кровью звезда,
Что над нами светила тогда, мама

Я, сжимаясь от боли, смотрел, мама,
Как тебя повели на расстрел.
Как к тебе я прижаться хотел,
Но в живых я остаться посмел, мама!

Выстрел жизнь пополам разорвал, мама.
Я в слезах, задыхаясь, бежал,
Я безумно, беззвучно кричал,
Я в бессилье врагов проклинал, мама!

Как давно отзвучала война, мама.
Много раз приходила весна,
И тропинка уже не видна,
По которой ходила она, мама.
Я пошел по дорогам беды, мама.
Я искал дорогие следы.
Разбивая забвения льды,
Шел в сияньи вечерней звезды, мама.

Я увидел в архиве портрет.. . Мама?!! !
Странный, страшный военный привет.. .
Словно не было прожитых лет,
Я кричал, и не слышал ответ, - Мама!! !

И опять - из туманного сна - мама.
Словно призрак, крадется луна,
И в неясном проеме окна
В тишине улыбнется она, мама.

Автор второго - Бродский.

Нынче ветрено и волны с перехлестом.
Скоро осень, все изменится в округе.
Смена красок этих трогательней, Постум,
чем наряда перемены у подруги.

Дева тешит до известного предела -
дальше локтя не пойдешь или колена.
Сколь же радостней прекрасное вне тела:
ни объятье невозможно, ни измена!

*

Посылаю тебе, Постум, эти книги
Что в столице? Мягко стелют? Спать не жестко?
Как там Цезарь? Чем он занят? Все интриги?
Все интриги, вероятно, да обжорство.

Я сижу в своем саду, горит светильник.
Ни подруги, ни прислуги, ни знакомых.
Вместо слабых мира этого и сильных -
лишь согласное гуденье насекомых.

*

Здесь лежит купец из Азии. Толковым
был купцом он - деловит, но незаметен.
Умер быстро: лихорадка. По торговым
он делам сюда приплыл, а не за этим.

Рядом с ним - легионер, под грубым кварцем.
Он в сражениях Империю прославил.
Столько раз могли убить! а умер старцем.
Даже здесь не существует, Постум, правил.

*

Пусть и вправду, Постум, курица не птица,
но с куриными мозгами хватишь горя.
Если выпало в Империи родиться,
лучше жить в глухой провинции у моря.

И от Цезаря далеко, и от вьюги.
Лебезить не нужно, трусить, торопиться.
Говоришь, что все наместники - ворюги?
Но ворюга мне милей, чем кровопийца.

*

Этот ливень переждать с тобой, гетера,
я согласен, но давай-ка без торговли:
брать сестерций с покрывающего тела
все равно, что дранку требовать у кровли.

Протекаю, говоришь? Но где же лужа?
Чтобы лужу оставлял я, не бывало.
Вот найдешь себе какого-нибудь мужа,
он и будет протекать на покрывало.

*

Вот и прожили мы больше половины.
Как сказал мне старый раб перед таверной:
"Мы, оглядываясь, видим лишь руины".
Взгляд, конечно, очень варварский, но верный.

Был в горах. Сейчас вожусь с большим букетом.
Разыщу большой кувшин, воды налью им.. .
Как там в Ливии, мой Постум, - или где там?
Неужели до сих пор еще воюем?

*

Помнишь, Постум, у наместника сестрица?
Худощавая, но с полными ногами.
Ты с ней спал еще.. . Недавно стала жрица.
Жрица, Постум, и общается с богами.

Приезжай, попьем вина, закусим хлебом.
Или сливами. Расскажешь мне известья.
Постелю тебе в саду под чистым небом
и скажу, как называются созвездья.

*

Скоро, Постум, друг твой, любящий сложенье,
долг свой давний вычитанию заплатит.
Забери из-под подушки сбереженья,
там немного, но на похороны хватит.

Поезжай на вороной своей кобыле
в дом гетер под городскую нашу стену.
Дай им цену, за которую любили,
чтоб за ту же и оплакивали цену.

*

Зелень лавра, доходящая до дрожи.
Дверь распахнутая, пыльное оконце.
Стул покинутый, оставленное ложе.
Ткань, впитавшая полуденное солнце.

Понт шумит за черной изгородью пиний.
Чье-то судно с ветром борется у мыса.
На рассохшейся скамейке - Старший Плиний.
Дрозд щебечет в шевелюре кипариса.

Мандельштам
Гумилев
не ошибешся