А. С. Пушкин "Капитанская дочка". Роль притчи, рассказанной Пугачевым, в раскрытии характера этого героя

«Слушай, – сказал Пугачев с каким-то диким вдохновением. – Расскажу тебе сказку, которую в ребячестве мне рассказывала старая калмычка. Однажды орел спрашивал у ворона: «Скажи, ворон-птица, отчего живешь ты на белом свете 300 лет, а я всего-на-всё только 33 года? » – «Оттого, батюшка, – отвечал ему ворон, что ты пьешь живую кровь, а я питаюсь мертвечиной» . Орел подумал: «Давай попробуем и мы питаться тем же» . Хорошо. Полетели орел да ворон. Вот завидели палую лошадь, спустились и сели. Ворон стал клевать да похваливать. Орел клюнул раз, клюнул другой, махнул крылом и сказал ворону: «Нет, брат ворон: чем 300 лет питаться падалью, лучше раз напиться живой кровью, а там что Бог даст! » – Какова калмыцкая сказка?
– Затейлива, – отвечал я ему. Но жить убийством и разбоем – значит, по мне, клевать мертвечину.
Пугачев посмотрел на меня с удивлением и ничего не отвечал» .

На первый взгляд кажется, что Гринев со своей дворянской ограниченностью не может понять широкую натуру Пугачева, ответ его – не в лад и невпопад, и Пугачев промолчал, поняв, какая меж ними пропасть.. .

Но.. .

«Сказка» на самом деле не народная, а придумана Пушкиным, все исследователи на этом сходятся. Все пушкинские стилизации на редкость правдоподобны, и сказку он сделал очень похожей на народную. Вряд ли темой народной сказки могли быть сравнения «живой крови» с бунтом, а «мертвечины» с покорностью закону, у сказки другая мораль.

Ворон питается падалью, так ему на роду написано. Орел – нет, и это ему тоже написано на роду. Позавидовал орел долгожительству ворона. Решил попробовать жить, как ворон, но не подошло, не понравилось. И решил он жить привычной жизнью, не мечтая больше о долголетии. Что это, если разобраться, означает? Да очень просто: не завидуй другому, его счастью или богатству, чужая участь не подходит тебе, довольствуйся своей.

Но Пугачев-то действительно имеет в виду, что он орел, потому что пьет «живую кровь» , а кто не с ним, тот клюет мертвечину. Он рассказывает сказку в спекулятивных целях, подменяя понятия. И Гринев, может быть, и не могущий ловко это выразить, отвечает ему по существу верно: «Жить убийством и разбоем – значит, клевать мертвечину» . Пугачев готов прозакладывать свою жизнь за возможность грабить и убивать. Ответ Гринева можно «перевести» так: не только преступно, но и глупо жертвовать своей жизнью и жизнью других людей ради кратковременного упоения властью. «Гришка Отрепьев ведь поцарствовал же над Москвою» – вот, на самом деле, каков идеал Пугачева: хоть чуть-чуть да «поцарствовать» , а там хоть трава не расти. И Пугачев замолчал именно потому, что ответ Гринева обнажил поверхностность его, Пугачева, оправданий своим преступлениям.

Ибо царственность Пугачева – ненастоящая, маскарадная. Недаром Пушкин подчеркивает непрочность и мнимость «царского» положения Пугачева: «Я вошел в избу, или во дворец, как называли ее мужики. Она освещена была двумя сальными свечами, а стены оклеены были золотою бумагою» ; «Пугачев сидел… важно подбочась… Пугачев узнал меня с первого взгляду. Поддельная важность его вдруг исчезла».

ноу