Уникальный поэт! Его творчество – дыхание целой эпохи. В его стихах запечатлена история, которая, оставшись в прошлом, будет жить вечно в его строках. Его стихи понятны и близки читателю и сейчас поскольку они говорят о вечном – о России. О человеческих судьбах, которые, будучи такими разными, составляют нашу историю. И не важно, чья это судьба великого человека или никому неизвестного, все люди одинаково интересны Евтушенко и даже создается впечатление, что судьба обыкновенного человека, никому неизвестного и затерявшегося в обществе, волнует и тревожит и вдохновляет поэта, как ничто иное.
и был заметен он среди людей особой незаметностью своей. Именно умение поэта говорить о таких незаметных людях сделало поэта любимцем слушателей и Евтушенко был одним из немногих кто, читая свои стихи, собирал огромные стадионы слушателей.
Но особенно примечательно то, что усея так прекрасно говорить о России обществе Евтушенко очень проникновенно умеет говорить о любви как, например
Например, в песне твои следы в исполнении Софии Ротару слова которой многие помнят и сейчас. В его умении Мне особенно близки в эти строки, где поэт говорит о любви как - то глобально и в тоже время так трогательно и прекрасно!
Когда взошло твое лицо
над жизнью скомканной моею,
вначале понял я лишь то,
как скудно все, что я имею.
"Наследники Сталина", "Бабий яр", "Танки идут по Праге"
до сорока, до сорока
схватив удачу за рога
на ярмарку мы скачем.
а в сорок с ярмарки пешком
идем бредем с пустым мешком.
обворовали, плачем...
Уникальный поэт с интересной судьбой.
А мне очень запомнилось его стихотворение про жизнь. Очень правильное и одно из моих любимых вообще в поэзии.
Людей неинтересных в мире нет.
Их судьбы — как истории планет.
У каждой все особое, свое,
и нет планет, похожих на нее.
А если кто-то незаметно жил
и с этой незаметностью дружил,
он интересен был среди людей
самой неинтересностью своей.
У каждого — свой тайный личный мир.
Есть в мире этом самый лучший миг.
Есть в мире этом самый страшный час,
но это все неведомо для нас.
И если умирает человек,
с ним умирает первый его снег,
и первый поцелуй, и первый бой.. .
Все это забирает он с собой.
Да, остаются книги и мосты,
машины и художников холсты,
да, многому остаться суждено,
но что-то ведь уходит все равно!
Таков закон безжалостной игры.
Не люди умирают, а миры.
Людей мы помним, грешных и земных.
А что мы знали, в сущности, о них?
Что знаем мы про братьев, про друзей,
что знаем о единственной своей?
И про отца родного своего
мы, зная все, не знаем ничего.
Уходят люди.. . Их не возвратить.
Их тайные миры не возродить.
И каждый раз мне хочется опять
от этой невозвратности кричать.
1961
вот честно названия не помню, но смысл стиха, о человеке который бродил по городу, наблюдал за происходящим. Ему никуда не хотелось идти, он просто бродил.
Всегда найдется женская рука,
Чтобы она, прохладна и легка,
Жалея и немножечко любя,
Как брата, успокоила тебя.
Всегда найдется женское плечо,
Чтобы в него дышал ты горячо,
Припав к нему беспутной головой,
Ему доверив сон мятежный свой.
Всегда найдутся женские глаза,
Чтобы они, всю боль твою глуша,
А если и не всю, то часть ее,
Увидели страдание твое.
Но есть такая женская рука,
Которая особенно сладка,
Когда она измученного лба
Касается, как вечность и судьба.
Но есть такое женское плечо,
Которое неведомо за что
Не на ночь, а навек тебе дано,
И это понял ты давным-давно.
Но есть такие женские глаза,
Которые глядят всегда грустя,
И это до последних твоих дней
Глаза любви и совести твоей.
А ты живешь себе же вопреки,
И мало тебе только той руки,
Того плеча и тех печальных глаз.. .
Ты предавал их в жизни столько раз!
И вот оно - возмездье - настает.
"Предатель! "- дождь тебя наотмашь бьет.
"Предатель! "- ветки хлещут по лицу.
"Предатель! "- эхо слышится в лесу.
Ты мечешься, ты мучишься, грустишь.
Ты сам себе все это не простишь.
И только та прозрачная рука
Простит, хотя обида и тяжка,
И только то усталое плечо
Простит сейчас, да и простит еще,
И только те печальные глаза
Простят все то, чего прощать нельзя...
ЛЮБИМАЯ, СПИ!
Соленые брызги блестят на заборе.
Калитка уже на запоре.
И море,
дымясь, и вздымаясь, и дамбы долбя,
соленое солнце всосало в себя.
Любимая, спи.. .
Мою душу не мучай,
Уже засыпают и горы, и степь,
И пес наш хромучий,
лохмато-дремучий,
Ложится и лижет соленую цепь.
И море - всем топотом,
и ветви - всем ропотом,
И всем своим опытом -
пес на цепи,
а я тебе - шёпотом,
потом - полушёпотом,
Потом - уже молча:
"Любимая, спи... "
Любимая, спи.. .
Позабудь, что мы в ссоре.
Представь:
просыпаемся.
Свежесть во всем.
Мы в сене.
Мы сони.
И дышит мацони
откуда-то снизу,
из погреба, -
в сон.
О, как мне заставить
все это представить
тебя, недоверу?
Любимая, спи.. .
Во сне улыбайся.
(все слезы отставить!) ,
цветы собирай
и гадай, где поставить,
и множество платьев красивых купи.
Бормочется?
Видно, устала ворочаться?
Ты в сон завернись
и окутайся им.
Во сне можно делать все то,
что захочется,
все то,
что бормочется,
если не спим.
Не спать безрассудно,
и даже подсудно, -
ведь все,
что подспудно,
кричит в глубине.
Глазам твоим трудно.
В них так многолюдно.
Под веками легче им будет во сне.
Любимая, спи.. .
Что причина бессоницы?
Ревущее море?
Деревьев мольба?
Дурные предчувствия?
Чья-то бессовестность?
А может, не чья-то,
а просто моя?
Любимая, спи.. .
Ничего не попишешь,
но знай,
что невинен я в этой вине.
Прости меня - слышишь? -
люби меня - слышишь? -
хотя бы во сне,
хотя бы во сне!
Любимая, спи.. .
Мы - на шаре земном,
свирепо летящем,
грозящем взорваться, -
и надо обняться,
чтоб вниз не сорваться,
а если сорваться -
сорваться вдвоем.
Любимая, спи.. .
Ты обид не копи.
Пусть соники тихо в глаза заселяются,
Так тяжко на шаре земном засыпается,
и все-таки -
слышишь, любимая? -
спи.. .
И море - всем топотом,
и ветви - всем ропотом,
И всем своим опытом -
пес на цепи,
а я тебе - шёпотом,
потом - полушёпотом,
Потом - уже молча:
"Любимая, спи... "
1964
А мне нраватся его фотографические работы.
Очень трудно выбрать одно любимое стихотворение.
Е. Евтушенко
***
Я разлюбил тебя.. . Банальная развязка.. .
Банальная, как жизнь, банальная, как смерть. .
Я оборву струну жесткого романса -
Гитару пополам - к чему ломать комедь. .
Лишь не понять щенку, лохматому уродцу,
Чего ты так мудришь, чего я так мудрю.
Его впущу к себе - он в дверь твою скребется,
А впустишь ты его - скребется в дверь мою.
Наверное, можно так с ума сойти, метаясь,
Сентиментальный пес, ты попросту юнец,
Но не позволю я себе сентиментальность,
Как пытку продолжать - затягивать конец.
Сентиментальным быть не слабость - преступленье,
Когда размякнешь вновь, наобещаешь вновь
И пробуешь кряхтя поставить представленье
С названием тупым "Спасенная любовь".
Спасать любовь пора в самом начале
От пылких "никогда", от детских "навсегда"
"Не надо обещать"- нам поезда кричали.. .
"Не надо обещать" - мычали провода.
Надломленность ветвей и дыма задымленность
Предупреждали нас, зазнавшихся невежд,
Что полный оптимизм есть неосведомленность,
Что без больших надежд надежней для надежд.
Гуманней трезвым быть и трезво взвесив звенья,
Допрежь чем их надеть - таков закон вериг.
Не обещать небес, но дать хотя бы землю
До гроба не сулить, но дать хотя бы миг.
Гуманней не твердить "Люблю... ", когда ты любишь
Как тяжело потом из этих самых уст
Услышать звук пустой, вранье, насмешку, грубость
И ложно полный мир предскажет ложно пуст
Не надо обещать - любовь неисполнимость.
Зачем же под обман вести, как под венец.
Виденье хорошо, пока не испарилось.
Гуманней не любить, когда потом конец.
Скулит наш бедный пес до умопомраченья,
То лапой в дверь мою, то в дверь твою скребя.
За то, что разлюбил, я не прошу прощения.
Прости меня за то, что я любил тебя.. .
Е. Евтушенко
Ирония
Двадцатый век нас часто одурачивал.
Нас, как налогом, ложью облагали.
Идеи с быстротою одуванчиков
от дуновенья жизни облетали.
И стала нам надежной обороною,
как едкая насмешливость – мальчишкам,
не слишком затаенная ирония,
но, впрочем, обнаженная не слишком.
Она была стеной или плотиною,
защиту от потока лжи даруя,
и руки усмехались, аплодируя,
и ноги усмехались, маршируя.
Могли писать о нас, экранизировать
написанную чушь – мы позволяли,
но право надо всем иронизировать
мы за собой тихонько оставляли.
Мы возвышались тем, что мы презрительны.
Все это так, но если углубиться,
ирония, из нашего спасителя
ты превратилась в нашего убийцу.
Мы любим лицемерно, настороженно.
Мы дружим половинчато, несмело,
и кажется нам наше настоящее
лишь прошлым, притворившимся умело.
Мы мечемся по жизни. Мы в истории,
как Фаусты, заранее подсудны.
Ирония с усмешкой Мефистофеля,
как тень, за нами следует повсюду.
Напрасно мы расстаться с нею пробуем.
Пути назад или вперед закрыты.
Ирония, тебе мы душу продали,
не получив за это Маргариты.
Мы заживо тобою похоронены.
бессильны мы от горького познанья,
и наша же усталая ирония
сама иронизирует над нами.
