В книге Симонова "Живые и Мертвые", Синцов и Овсянникова были ли прототипами реальных людей, или их жизнь- вымысел?

Прототип Синцова - сам Константин Симонов.
Первые дни войны он был в Белоруссии военным корреспондентом.

Ну как же герои книги могут быть прототипами реальных людей! Всё наоборот.

Чаще всего образы в книгах - собирательные.

С первого прочтения книги меня интересовал вопрос о прототипах героев романа. Относительно ясно с Сенцовым. Симонов сам признавался, что этот персонаж – попытка описать себя самого, но не того, каким он был, а каким бы он мог стать. По всей видимости, этот выбор – оставить писательство и стать кадровым офицером – стоял и перед Симоновым. Но если его герой этот выбор делает, то сам Симонов остался, прежде всего, писателем.
В книге есть несколько достаточно легко узнаваемых персонажей. Таков «товарищ Львов» , - представитель Ставки в штабе второго Белорусского фронта, который появляется в третьем томе. В нем легко угадывается Лев Мехлис - бездарный и одиозный военный деятель – бывший личный секретарь Сталина, удаленный им от себя.
Гораздо более сложная ситуация с самим Серпилиным, при создании образа которого Симонов использовал биографии нескольких людей. Одним из них стал полковник Кутепов. Дневниковая запись Симонова о встрече с ним, слово в слово воспроизводит текст романа:
«Всех троих нас под конвоем доставили в штаб полка. Из окопа поднялся очень высокий человек и спросил, кто мы такие. Мы сказали, что корреспонденты. Было так темно, что лиц невозможно было разглядеть.
— Какие корреспонденты? — закричал он. — Какие корреспонденты могут быть здесь в два часа ночи? Кто ездит ко мне в два часа ночи? Кто вас послал? Вот я вас сейчас положу на землю, и будете лежать до рассвета. Я не знаю ваших личностей. »
И внешний облик, и многие черты биографии Серпилина взяты именно с полковника Кутепова.
«При утреннем свете мы наконец увидели нашего ночного знакомого — полковника Кутепова. Это был высокий худой человек с усталым лицом, с ласковыми не то голубыми, не то серыми глазами и доброй улыбкой. Старый служака, прапорщик военного времени в первую мировую войну, настоящий солдат, полковник Кутепов как-то сразу стал дорог моему сердцу. »
Много общего. Только вот из окружения в июле 41 Кутепов, в отличие от Серпилина, не вышел, погиб.
Вторым возможным прототипом Серпилина был генерал-лейтенант И. Т. Гришин, командовавший в ходе Белорусской операции в июне 1944 года 49 армией, которая, выполняя вспомогательный удар, освобождала Могилев.

В романе Симонов в деталях воспроизводит весь ход военных действий под Могилевом. Однако воспроизводит он его по документам. Известно, что во время Белорусской операции Симонов безвыездно находился в Москве, работая над пьесой «Так будет» , о чем впоследствии горько сожалел.
«И все-таки до сих пор стыдно, что пробыл это время в Москве. А когда много лет спустя писал в романе о нашем наступлении на Могилев, которого так и не видел своими глазами, сколько раз думал — пропади она пропадом, эта тогдашняя пьеса! » (Симонов К. М. Разные дни войны. Дневник писателя — М. : Художественная литература, 1982. )
Личная значимость событий, на которых основан сюжет книги, была для Симонова огромна. По его завещанию, прах его после смерти был развеян над тем самым Буйническим полем под Могилевом, на котором встретились комбриг Серпилин и политрук Сенцов.

В июле 1941 года, под Могилёвом московские журналисты, в числе которых был корреспондент "Красной звезды" К. М. Симонов, встретили группу солдат, только что с тяжелыми боями пробившихся из окружения. Среди них внимание Симонова привлекла единственная женщина, врач, крошечная, худенькая, в больших красноармейских сапогах, брюках и гимнастёрке не по росту, с тяжёлой сумкой - Валя Тимофеева. Все в отряде относились к ней с уважением и нежностью, говорили о ней захлёбываясь. "Она была из Саратова - из города моей юности, и посреди разговора мы вместе с ней вдруг стали вспоминать разные саратовские улицы. Потом она очень просто рассказала, какой у них был бой, и как она убила из нагана немца. Ласковая, спокойная, а главное никогда не падала духом", - так написал в своём дневнике Симонов. Её рассказ о пережитом, отношение к ней товарищей, её облик поразил Константина Михайловича. Образ маленькой женщины, почти девочки, "в присутствии которой мужчина