Литература

Есть ли усталые стихи) Меня интересует ваше мнение о Шаламове...

Федор Ефимович Лоскутов тепло и уважительно упоминается в «Колымских рассказах». Но это такая личность, о которой надо знать как можно больше. Шаламов сравнивал Лоскутова со знаменитым доктором Гаазом, и это, конечно, не случайно. На Колыме о нем говорили: «Федор Ефимович — человек». Его внутренняя красота превосходила внешнюю. Спокойная мудрость, доброта, подвижническое служение долгу распространялись от него на каждого, кто с ним соприкасался. В Магадане, после освобождения, Федор Ефимович был ургентным врачом (по вызовам). Его ценили как специалиста даже начальники, знавшие, что он только что вышел из лагеря. За вызов к ним ему платили, а он эти деньги передавал заключенным в лагеря, куда его тоже вызывали. Это знали все на Колыме. И когда в начале 60-х годов надо было от Магаданской области представить кандидатуру на звание заслуженного врача РСФСР, это звание получил Лоскутов. Среди врачей-коммунистов, жен кэгэбистов — он один, бывший каторжник. Он был старше всех нас — застал еще первую мировую войну, где был солдатом-фельдшером... На Левый берег Федора Ефимовича привезли уже с третьим лагерным сроком, начиная с 37-го года. «В атмосфере доносов, клеветы, наказаний, бесправия, получая один за другим тюремные приговоры по провокационно созданным делам — творить добрые дела было гораздо труднее, чем во времена Гааза», — писал Шаламов о Лоскутове (рассказ «Курсы»). Как ни странно, этот добрейший человек считался опасным. Когда в 50-м году в больницу нагрянул генерал Деревянко со свитой, и начальство в панике доставляло ему формуляры обслуживающего персонала с 58-й статьей, и он решал нашу судьбу, надзиратель привел к нему Лоскутова. Генерал перелистал «страшное» дело стоявшего перед ним немолодого человека в белом халате и спросил сурово: «Федор Ефимович, вам не надоело?» Елена Орехова-Добровольская. ЗА НАМИ ПРИДУТ КОРАБЛИ..."\О В.Шаламове А мне осталось только плавно\Слагать усталые стихи.\И пусть они звучат забавно,\Я их пою, они - мои. Илья Эренбург.
Ирина Сиротинская Викинг колымского ада

«Солженицын не может его простить до сих пор, что он ему не дал «Колымских рассказов» . Солженицын хотел их включить в “Архипелаг ГУЛАГ”. Шаламов отказался. Великий писатель кровью, жизнью заплатил за то, чтобы это написать, — и вдруг отдать. У них были очень плохие отношения. В РГАЛИ у нас есть сборник “Встречи с прошлым”, где печатаются неопубликованные вещи писателей. Солженицын очень любил этот сборник, а тут я дала туда кусок из Варлама. И Солженицын, который отдал нам свой архив на сохранение, и мы его сохранили, отказался писать предисловие» .

Ирина Сиротинская Варлам Шаламов: миссия пророка не по плечу никому

«Своим искусством он преодолевал зло – мировое зло. Он не зря говорил, что символы зла – это Освенцим, Хиросима и Колыма.. . И думал только о том, чтобы оставить свою зарубку – как в лесу делают зарубки, чтобы не заблудиться. На память о том, что при определенных условиях человек может абсолютно отречься от добра и превратиться в безропотного, бессловесного… подопытного кролика. На память всему человечеству» .

Валерий Есипов Ее называли Беатриче.. .

«Ирине Павловне Сиротинской Шаламов посвятил и стихи, и рассказы, а в конце концов завещал все свое литературное наследие, которое она бережно сохранила. В Италии, куда она выезжала по издательским делам, ее называли “Беатриче” - как музу великого Данте (Шаламова итальянцы приравнивают к Данте, потому что он прошел действительные круги ада)» .
Я здесь живу, как муха, мучась.. .

Я здесь живу, как муха, мучась,
Но кто бы мог разъединить
Вот эту тонкую, паучью,
Неразрываемую нить?

Я не вступаю в поединок
С тысячеруким пауком,
Я рву зубами паутину,
Стараясь вырваться тайком.

И, вполовину омертвелый,
Я вполовину трепещу,
Еще ищу живого дела,
Еще спасения ищу.

Быть может, палец человечий
Ту паутину разорвёт,
Меня сомнёт и искалечит —
И все же на небо возьмёт.
Евгений Криничный
Евгений Криничный
80 208
Лучший ответ
Кроме Лоскутова можно вспомнить Нину Савоеву, заключенные называли ее "черной мамой" (она была осетинкой) . приехала на Колыму по распределению и очень много сделала для заключенных. и хирурга Мамучашвили, после Колымы она жила в Подольске. Я переписывалась и перезванивалась с Ореховой-Добровольской. Именно у нее сохранился экземпляр книги А. Яроцкого (близкого друга отца) "Золотая Колыма". Я издала ее вместе с в. Есиповым. Книга "За нами придут корабли" у меня есть". Название - строка из стихотворения Ладейщикова:
За нами большие придут корабли
И станут, гремя, у причалов,
у берега дальней суровой земли,
Где мы только якорь отдали.
Надо бы еще принять во внимание, что за ВСЁ время существования Дальстроя на Колыме побывало 60 000 заключённых. Не было на Дальнем Востоке достаточного числа судов для перевозки и снабжения приисков. С 1941 по 1945, то есть 4 года, была Война, когда всем в стране было не сладко. Разница между заключенными и вольнонаемными была только в том, по какую сторону от колючки они спали. Только тут я не прав: ГУЛАГ находился в Москве, а это один из приисков Как вам страшные бараки?!
Альмир Гатин
Альмир Гатин
61 519
Вы не бывали в местах где были особые лагеря НКВД?
Софья Фролова
Софья Фролова
29 086
увы не читал
столкнулся с поэзией Микельанджело.
это нечто!! ! по своей силе и усталости!! !
несчастливая любовь, непризнание ...
У Шаламова есть превосходные стихи. Не менее сильные, чем его проза. Этот писатель, в отличие от Солженицына, к сожалению, недооценён. Но, надеюсь, что время всё расставит по своим местам.
AK
Andrew Kuper Kuper
5 640
В своих мемуарах Елена Орехова-Добровольская, которая работала вместе с Шаламовым в центральной колымской больнице, вспоминает о замечательном враче Федоре Ефимовиче Лоскутове: …..«Однажды на Левом ему донесли, что блатные в туберкулезном отделении проиграли в карты Шаламова – они его не любили. Федор Ефимович немедленно пошел в это отделение к старому Вору по кличке Слепой, который когда-то попал к нему с мастыркой глазу (трофическая язва, вызванная подкожным воспалением), и Федор Ефимович тогда хоть и не вернул ему полностью зрение, но не дал ослепнуть совсем. Вор выслушал Лоскутова и важно сказал: «Ладно, иди, Ефимыч, пусть живет твой лепила...»
Источник прайм крайм

Похожие вопросы