анализ стихотворения "Озеро Чад"

Это маленькая поэма, завершающая цикл и в позднейших изданиях сама получившая название "Озеро Чад". В этой поэме рассказывается об африканской женщине, полюбившей путешественника-европейца и бежавшей с ним от мужа: Белый воин был так строен, Губы красны, взор спокоен, Он был истинным вождем; И открылась в сердце дверца, А когда нам шепчет сердце, Мы не боремся, не ждем. Он сказал мне, что едва ли И во Франции видали Обольстительней меня, И как только день растает, Для двоих он оседлает Берберийского коня. После побега, после наполненного опасностями путешествия она оказывается "ненужно-скучной любовницей", брошенной в Марселе и боящейся даже умереть, потому что …там, в полях неведомых, Там мой муж, он ждет и не прощает. Таким образом, путь из "здесь" в "там" становится самостоятельной ценностью (описание пути в "Озере Чад" чрезвычайно красочно и поэтично) .

ОЗЕРО ЧАД

На таинственном озере Чад
Посреди вековых баобабов
Вырезные фелуки стремят
На заре величавых арабов.
По лесистым его берегам
И в горах, у зеленых подножий,
Поклоняются страшным богам
Девы-жрицы с эбеновой кожей.

Я была женой могучего вождя,
Дочерью властительного Чада,
Я одна во время зимнего дождя
Совершала таинство обряда.
Говорили - на сто миль вокруг
Женщин не было меня светлее,
Я браслетов не снимала с рук.
И янтарь всегда висел на шее.

Белый воин был так строен,
Губы красны, взор спокоен,
Он был истинным вождем;
И открылась в сердце дверца,
А когда нам шепчет сердце,
Мы не боремся, не ждем.
Он сказал мне, что едва ли
И во Франции видали
Обольстительней меня,
И как только день растает,
Для двоих он оседлает
Берберийского коня.

Муж мой гнался с верным луком,
Пробегал лесные чащи,
Перепрыгивал овраги,
Плыл по сумрачным озерам
И достался смертным мукам;
Видел только день палящий
Труп свирепого бродяги,
Труп покрытого позором.

А на быстром и сильном верблюде,
Утопая в ласкающей груде
Шкур звериных и шелковых тканей,
Уносилась я птицей на север,
Я ломала мой редкостный веер,
Упиваясь восторгом заране.
Раздвигала я гибкие складки
У моей разноцветной палатки
И, смеясь, наклонялась в оконце,
Я смотрела, как прыгает солнце
В голубых глазах европейца.

А теперь, как мертвая смоковница,
У которой листья облетели,
Я ненужно-скучная любовница,
Словно вещь, я брошена в Марселе.
Чтоб питаться жалкими отбросами,
Чтобы жить, вечернею порою
Я пляшу пред пьяными матросами,
И они, смеясь, владеют мною.
Робкий ум мой обессилен бедами,
Взор мой с каждым часом угасает.. .
Умереть? Но там, в полях неведомых,
Там мой муж, он ждет и не прощает.

Здесь "я" уже женщина - человек Африки (хотя по-прежнему связана с "зимними дождями", да ещё и "светлее всех вокруг"), и при этом она увлечена европейцем; иначе говоря, именно она - героиня романтической истории. Она увлечена чужим мужчиной - и ради него покидает мужчину своего. Она стремится в далёкую Европу - и находит там унижение и позор. Но мужчина здесь уже не "ты", а "он", к тому же раздвоился на увлекающего в неизвестную даль циника-европейца и преследующего, грозного и сильного, знающего, что такое честь и бесчестие, мужа. Здесь нет и следа того бессилия мужчины, которым было проникнуто первое стихотворение цикла"Жираф"; здесь женщина подчиняется - и утрачивает всё. Однако ей предстоит вернуться и возместить позор, причинённый её побегом - возвращение неизбежно, пусть не в этом мире; она его боится, но ничего не может поделать.

Как видим, и здесь побег в "прекрасное далёко" ведёт женщину к худшему состоянию - хотя она сильна и полна решимости следовать за мечтой. Для мужчины же и гибель на таком пути - не помеха в исполнении своего долга - или своих прихотей. Поэт попытался встать на место своего персонажа, говорить от его (вернее, её) лица - но в сущности изменилось очень мало. Романтика не сближает людей; возвращение к "здесь" неизбежно - и ничего хорошего не сулит.