Гринев в «Капитанской дочке» пишет мемуары о событиях своей отдаленной молодости.

Для начала - сам эпизод.

Хозяин вынул из ставца штоф и стакан, подошел к нему и, взглянув ему в лицо: «Эхе, — сказал он, — опять ты в нашем краю! Отколе бог принес? » Вожатый мой мигнул значительно и отвечал поговоркою: «В огород летал, конопли клевал; швырнула бабушка камушком — да мимо. Ну, а что ваши? »

— Да что наши! — отвечал хозяин, продолжая иносказательный разговор. — Стали было к вечерне звонить, да попадья не велит: поп в гостях, черти на погосте.

«Молчи, дядя, — возразил мой бродяга, — будет дождик, будут и грибки; а будут грибки, будет и кузов. А теперь (тут он мигнул опять) заткни топор за спину: лесничий ходит. Ваше благородие! за ваше здоровье! » При сих словах он взял стакан, перекрестился и выпил одним духом. ☻

Прежде чем обвинять Пушкина в неправдоподобности, стоило бы почитать мемуары (чьи угодно) . В подобного рода сочинениях авторы сплошь и рядом воспроизводят по памяти диалоги, имевшие место десятки лет назад. Как помнят, так и воспроизводят - привирая, приукрашивая, забывая.

Однако возвратимся к "Капитанской дочке". Как и все старые люди, Гринёв наверняка помнил лучше то, что с ним происходило много лет назад, чем то, что было с ним вчера. В тот момент, когда происходил этот диалог, Гринёв, естественно, ничего не понимал в сказанном, именно из-за своей странности диалог мог запасть ему в память. Позже, сквозь призму прошедших событий, герой мог неоднократно возвращаться к услышанному - и тогда, задним числом, вроде бы бессмысленные шутки-прибаутки приобретали совершенно иной, зловещий смысл - поэтому они и сохранились в памяти. И в этом понимании человеческой природы Пушкин как раз психологически правдоподобен.

Гринев дневник вел, на основании которого и написал свои мемуары.