Как выглядит улица, дома, гостиница и сами чиновники (или помещики) в поэме Мертвые души (гоголя)

Повествование начинается с приезда главного героя в
гу­бернский город NN.
Из описания города видно, что это ти­пичное российское
захолустье.
Чичиков обращает внимание на типичные “дома в один,
два и полтора этажа, с вечным мезонином”, на “почти
смытые дождем вывески”,на чаще других встречающуюся
надпись “Питейный дом”.
На первый взгляд кажется, что атмосфера жизни города
несколько отлична от сонного, безмятежного и
застывшего духа помещичьего быта. Постоянные балы,
обеды, завтраки, закуски и даже поездки в присутственные
места создают образ, исполненный энергии и страстей,
суеты и хлопот. Но при ближайшем рассмотрении
выявляется, что все это призрачно, бессмысленно,
ненужно, что представители верхушки городского
общества безлики, духовно мертвы, а их существование
бесцельно.

Жизнь в таких городах течет по заранее заведенному графику.
Каждый день начинается с визитов к чиновникам:
Вечера тоже проходили по уже сложившимся традициям.
Впрочем, как замечает Гоголь: "В переулках и закоулках,
неразлучных с этим временем во всех городах,
где много солдат, извозчиков, работников и особенного
рода существ в виде дам в красных шляпах и башмаках
без чулок, которые как летучие мыши, шныряют по
перекресткам".

Как заведено в губернских городах, гостиницы в городе
N были с тараканами, кирпичные дома все выкрашены
в серый, трактиры напоминали "русские избы в
несколько большем размере".
Как ни странно, в трактирах на полочках стояли образа,
за которыми лежали фарфоровые вызолоченные яички.
Однако в порядке вещей и то, что "зеркало показывает
вместо двух четыре глаза, а вместо лица какую-то лепешку".
Первое понимание, представление о городе мы получаем
именно из впечатлений о нём самого Чичикова.

He остался безразличным и город к Чичикову.
Как известно, слухи и сплетни очень быстро распространяются.
К тому же жители таких городков любят подолгу
обсуждать какие-нибудь новости, ведь в уездном городке
они случаются так редко: "словом, пошли толки, толки, и
весь город говорил про мертвые души и губернаторскую
дочку, про Чичикова, и всё что ни есть поднялось,
как вихорь взметнулся дотоле, казалось, дремавший город!".
К тому же "ко всему этому присоединились многие
объяснения и поправки по мере того, как слухи проникали
наконец в самые глухие переулки".

Весьма немаловажным фактом в понимании,
представлении города является описание его чиновников.
Этот небольшой уездный город вместил в себя все
виды чиновников. Здесь собрались и лживые добродетели,
и любители пошутить, и расточители казны,
и грубияны. Ho всех их объединяет одно общее качество.
Все они выполняют одну"важную"функцию городского
аппарата власти. Они носят название чиновников.
Для такого рода высокопоставленных людей
того времени образ жизни определялся игрою в карты,
наживой и широким кругом знакомств.
Предполагаемые их действия в области своих чиновничьих
обязанностей - служба во благо государства -были для их
умов чем-то далеким и неосмысленным.

Автору превосходно удалось выразить лживую жизнь города
несколькими предложениями, метко подчеркивающими
тот факт, что зачастую развалившийся аппарат городской
системы и заурядная жизнь этого города прикрываются
преподносимым его обитателями образом маленького,
уютного и очаровательного уездного городка.

В образе Манилова запечатлен тип праздного, мечтателя, “романтического” бездельника. Хозяйство помещика находится в полном упадке. Мечты Манилова вздорны и нелепы. “Иногда.. . говорил он о том, как бы хорошо было, если бы вдруг от дома провести подземный ход или через пруд выстроить каменный мост... ” Гоголь показывает, что Манилов пошл и пуст, реальных духовных интересов у него нет. “В первую минуту разговора с ним не можешь не сказать: “Какой приятный и добрый человек! ” В следующую минуту разговора ничего не скажешь, а в третью скажешь: “Черт знает что такое! ” — и отойдешь подальше; если не отойдешь, почувствуешь скуку смертельную”. Гоголь с потрясающей художественной силой показывает мертвенность Манилова, никчемность его жизни. За внешней привлекательностью скрывается духовная пустота.
Образ накопительницы Коробочки лишен уже тех “привлекательных” черт, которые отличают Манилова. И снова перед нами тип — “одна из тех матушек, небольших помещиц, которые.. . набирают понемногу деньжонок в пестрядевые мешочки, размещенные по ящикам комодов”. Интересы Коробочки сконцентрированы на хозяйстве. “Крепколобая” и “дубинноголовая” Настасья Петровна боится продешевить, продавая Чичикову “мертвые души”. В финале третьей главы Гоголь говорит о типичности образа Коробочки, о незначительной разнице между ней и иной аристократической дамой.
Галерею мертвых душ продолжает в поэме Ноздрев. Как и другие помещики, он внутренне пуст, возраст не касается его: “Ноздрев в тридцать пять лет был таков же совершенно, каким был в осьмнадцать и двадцать: охотник погулять”. Портрет лихого кутилы сатиричен и саркастичен одновременно. “Это был среднего роста, очень недурно сложенный молодец с полными румяными щеками.. . Здоровье, казалось, так и прыскало с лица его”. Впрочем, Чичиков замечает, что один бакенбард был у Ноздрева меньше и не так густ, как другой (результат очередной драки) . Страсть к вранью и карточной игре во многом объясняет то, что ни на одном собрании, где присутствовал Ноздрев, не обходилось без “истории”. Жизнь помещика абсолютно бездуховна. В кабинете “не было заметно следов того, что бывает в кабинетах, то есть книг или бумаги; висели только сабля и два ружья... ” Разумеется, хозяйство Ноздрева развалено. Даже обед состоит из блюд, которые пригорели или, напротив, не сварились.
Попытка Чичикова купить мертвые души у Ноздрева — роковая ошибка. Именно Ноздрев разбалтывает на балу у губернатора тайну. Приезд в город Коробочки, пожелавшей узнать, “почем ходят мертвые души”, подтверждает слова лихого “говоруна”.
Образ Ноздрева не менее типичен, чем образ Манилова или Коробочки. Гоголь пишет: “Ноздрев долго еще не выведется из мира. Он везде между нами и, может быть, только ходит в другом кафтане; но легкомысленно непроницательны люди, и человек в другом кафтане кажется им другим человеком”.
Перечисленные выше приемы типизации используются Гоголем и для художественного восприятия образа Собаке