Литература

Нам непременно нужно, чтобы нас любили? см. Викторию Токареву.

Ты меня любишь? - настаивал Елисеев. Ему непременно было нужно,
чтобы его любили.
- Зачем тебе это? - с досадой спросила Лена.
- Как это зачем? Мы же не собаки.. .
- А почему бы не собаки. Собаки - тоже вполне люди.
Он включился в игру и стал по-собачьи вдыхать ее тело.
- Ничем не пахнешь, - заключил он.
- Это плохо?
- Плохо. У самки должен быть запах.
- По-моему, не должен.
- Ты ничего не понимаешь.
А потом началось такое, что лучше не вспоминать.
Когда Лена вспоминала этот час своей жизни - от половины второго до
половины третьего, - то бледнела от волнения и останавливалась.
Королевич Елисей мог разбудить не только спящую, но и мертвую
царевну.
Лена была развратна только в своем воображении. Все ее эротические
сюжеты были загнаны далеко в подсознание. О них никто не знал. И даже не
догадывался. Глядя на замкнутую, аскетичную Лену Новожилову, было вообще
трудно себе представить, что у нее есть ЭТО место. А тем более
подсознание с эротическими сюжетами. Но Елисей весело взломал
подсознание и выманил на волю.
Вытащил на белый свет. И оказалось, что ТАКОЙ Лена себя не знала. Не
знала, и все.
Она поднялась и босиком пошла в ванную. Включила душ и стояла, подняв
лицо к воде. Вода смывала грех. Виктория Токарева. Я ЕСТЬ. ТЫ ЕСТЬ. ОН ЕСТЬ

Он дирижировал кавказскими горами\ И машучи ступал на тесных Альп тропы, \ И, озираючись, пустынными брегами\ Шел, чуя разговор бесчисленной толпы. Осип Мандельштам 1934
Таир Мамедов
Таир Мамедов
57 922
Да. Это одна из частей составляющих счастье.
"Счастье – это быть любимым, заниматься творчеством и жить на природе”. А. Камю, французский писатель и философ XX века
ГИ
Гоша И Н. Неважно
9 484
Лучший ответ
"Я ее любил, Я его любила" "Мне бы хотелось, чтоб меня кто-нибудь где-нибудь ждал"-А. Гавальда
Непременно. Причем необязательно об этом слышать, важно чувствовать эту любовь к себе.

"— Я буду тебе писать, Мэгги.

— Не надо. Неужели, по-твоему, после всего, что сейчас было, мне нужны письма? Еще проведает про нас какой-нибудь негодяй, вдруг тебе это повредит. Нет, не надо писем. Если опять попадешь когда-нибудь в Австралию, будет вполне понятно и естественно тебе съездить в Дрохеду, хотя предупреждаю тебя, Ральф, сперва хорошенько подумай. Есть только два места на свете, где ты прежде всего мой, а уж потом — слуга божий: здесь, на Матлоке, и в Дрохеде.

Он крепко обнял ее, стал гладить ее волосы.

— Мэгги, Мэгги, если б я мог на тебе жениться, если б никогда больше не расставаться… Не хочу я от тебя уезжать. В каком-то смысле ты никогда уже меня и не отпустишь. Пожалуй, напрасно я приехал на Матлок. Но себя не переменишь — и, может быть, так лучше. Теперь я знаю себя, как без этого не узнал бы, не посмел бы посмотреть правде в глаза. А со знакомым противником бороться легче, чем с неизвестным. Я люблю тебя. Всегда любил и всегда буду любить. Ты это помни.

Назавтра впервые с того дня, как он подвез сюда Ральфа, явился Роб и терпеливо ждал, пока они прощались. Ясное дело, они не молодожены, думал Роб, ведь он приехал позже нее и уезжает раньше. Но и не тайные любовники. Женаты, сразу видно. Но любят друг дружку, очень даже любят. Вроде как он сам, Роб, со своей хозяйкой; муж много старше жены, вот и получается хорошая пара.

— До свиданья, Мэгги.

— До свиданья, Ральф. Береги себя.

— Да, хорошо. И ты. " (К. Маккалоу "Поющие в терновнике")