Поэт играет в собственные кости? см. ниже.

В американской русской периодике серьезного критического анализа поэзии
почти не существует. Пожалуй, лучшими и наиболее естественными критиками
поэзии выступают сами поэты, что подтверждает современный российский опыт,
где оригинальными критиками стали ведущие поэты.
В эмиграции подобного развития литературоведения пока не произошло.
Исключением является лишь часть критических публикаций в “Новом журнале ”.
Для развития критики необходимо существование оформившейся литературной
структуры, журналы, клубы, обмен, дискуссии, то есть пресловутый “
литературный процесс ”. В диаспоре этот процесс, как правило, внутренний,
личностный. Тут еще больше, чем в метрополии, создание текстов — это личное,
частное дело художника, “ одиночное, волчье дело ”. Потому клановости, “
платформ ” и “ манифестов ” практически нет.
В описанной ситуации диаспоры появляется феномен “ сосуществования ” стихов
разного качества и художников разных уровней и направлений и даже языковых
культур: Москва — Ленинград, Юг — Одесса — Киев и т. д. Отсюда — странная,
неоднородная смесь эмигрантских сборников и антологий, объединяющих под
одной обложкой авторов серьезных и опытных с любителями, взявшими перо от
тоски, тщеславия или скуки. В эмиграции деваться друг от друга, в принципе,
некуда.
Умер Иосиф Бродский. Это событие стало поворотным моментом данной эпохи.
(Впрочем, движение к децентрализации назревало уже давно. ) Бродский являлся
центром кристаллизации, притяжения, верхом иерархической системы, которая
как идея вообще дорога “ соборному ” сердцу россиян. Пример его потрясающего
творческого и социального успеха был у всех на глазах, создавая ощущение,
что можно дотронуться до нескольких слоев мировой культуры путем двух-трех
рукопожатий: Бродский — Ахматова — Мандельштам — Блок, Бродский — Оден —
Милош — Уолкотт и т. д. Исчезло “ силовое поле ” Бродского, которого можно
было послушать в Нью-Йорке или в Бостоне или увидеть с рюмкой “ клюквенной ”
за столом в “ Русском самоваре ” с Романом Капланом. Теперь, наконец, спала
массовая волна стихов “ на смерть поэта ” , скороспелых оценочных статей и
фрагментарных мемуарных заметок и началась перегруппировка и работа “ на
общих основаниях ”. Труднее всего российским авторам признать, что случай
Бродского уникален, неповторим да в будущем и не обязателен. Андрей Грицман. Будет ли будущее? «Октябрь» 2000, №5

«Мяу-ковский» – вопили кошки.
«Мао-конский» – глас протодьякона.
Поэт играет в собственные кости.
Как в небе «Як» или совесть св. Якова.
Зазывая в глаза огромные,
Киберматерью была его Лили.
Убивались или любили.
Или – или. Андрей Вознесенский СОМНАМБУЛА