Трудно ли признаться в любви? см. Альфреда де Мюссе

Я в глазах твоих утону ...МОЖНО?
Ведь в глазах твоих утонуть счастье
Подойду и скажу: "Здравствуй"
Я люблю тебя очень! СЛОЖНО?
Нет, не сложно, а очень трудно
Очень трудно любить, ВЕРИШЬ?
Подойду я к обрыву.. . КРУТО.. .
Буду падать поймать успеешь?
Ну, а если уйду напишешь?
Только мне без тебя трудно
Я хочу быть с тобо. . СЛЫШИШЬ?
Не неделю, не месяц, а долго
Очень долго, всю жизнь. ХОЧЕШЬ?
Но ответ я боюсь, знаешь
Ты ответь мне, но только молча
Ты ответь мне глазами ЛЮБИШЬ?
Если "ДА" то тебе обещаю
Что ты самой счасливой будешь
Если "НЕТ" то ответь, умоляю
Не тяни своим взглядом в омут

Я любить тебя буду МОЖНО?
Даже если нельзя, БУДУ до смерти
И всегда я приду на помощь
Если тебе вдруг будет трудно.

кто-то делает это играючи. .

а для кого то это признание всей жизни. .

Люблю тебя сейчас, не тайно - напоказ.
Не "после" и не "до" в лучах твоих сгораю.
Навзрыд или смеясь, но я люблю сейчас,
А в прошлом - не хочу, а в будущем - не знаю. ..

Высоцкий

"Варвара Андреевна, когда я был еще очень молод, я составил себе идеал женщины, которую я полюблю и которую я буду счастлив назвать своею женой. Я прожил длинную жизнь и теперь в первый раз встретил в вас то, чего искал. Я люблю вас и предлагаю вам руку".
Сергей Иванович говорил себе это в то время, как он был уже в десяти шагах от Вареньки. Опустившись на колени и защищая руками гриб от Гриши, она звала маленькую Машу.
-- Сюда, сюда! Маленькие! Много! -- своим милым грудным голосом говорила она.
Увидав подходившего Сергея Ивановича, она не поднялась и не переменила положения; но все говорило ему, что она чувствует его приближение и радуется ему.
-- Что, вы нашли что-нибудь? --спросила она, из-за белого платка поворачивая к нему свое красивое, тихо улыбающееся лицо.
-- Ни одного, --сказал Сергей Иванович. --А вы?
Она не отвечала ему, занятая детьми, которые окружали ее.
-- Еще этот, подле ветки, --указала она маленькой Маше маленькую сыроежку, перерезанную попере своей упругой розовой шляпки сухою травинкой, из-под которой она выдиралась. Она встала, когда Маша, разломив на две белые половинки, подняла сыроежку. --Это мне детство напоминает, --прибавила она, отходя от детей рядом с Сергеем Ивановичем.
Они прошли молча несколько шагов. Варенька видела, что он хотел говорить; она догадывалась о чем и замирала от волнения радости и страха. Они отошли так далеко, что никто уже не мог бы слышать их, но он все еще не начинал говорить. Вареньке лучше было молчать. После молчания можно было легче сказать то, что они хотели сказать, чем после слов о грибах; но против своей воли, как будто нечаянно, Варенька сказала:
-- Так вы ничего не нашли? Впрочем, в середине леса всегда меньше.
Сергей Иванович вздохнул и ничего не отвечал. Ему было досадно, что она заговорила о грибах. Он хотел воротить ее к первым словам, которые она сказала о своем детстве; но, как бы против воли своей, помолчав несколько времени, сделал замечание на ее последние слова.
-- Я слышал только, что белые бывают преимущественно на краю, хотя я и не умею отличить белого.
Прошло еще несколько минут, они отошли еще дальше от детей и были совершенно одни. Сердце Вареньки билось так, что она слышала удары его и чувствовала, что краснеет, бледнеет и опять краснеет. Быть женой такого человека, как Кознышев, после своего положения у госпожи Шталь представлялось ей верхом счастья. Кроме того, она почти была уверена, что она влюблена в него. И сейчас это должно было решиться. Ей страшно было. Страшно было и то, что он скажет, и то, что он не скажет.
Теперь или никогда надо было объясниться; это чувствовал и Сергей Иванович. Все, во взгляде, в румянце, в опущенных глазах Вареньки, показывало болезненное ожидание. Сергей Иванович видел это и жалел ее. Он чувствовал даже то, что ничего не сказать теперь значило оскорбить ее. Он быстро в уме своем повторял себе все доводы в пользу своего решения. Он повторял себе и слова, которыми он хотел выразить свое предложение; но вместо этих слов, по какому-то неожиданно пришедшему ему соображению, он вдруг спросил:
-- Какая же разница между белым и березовым?
Губы Вареньки дрожали от волнения, когда она ответила:
-- В шляпке почти нет разницы, но в корне.
И как только эти слова были сказаны, и он и она поняли, что дело кончено, что то, что должно было быть сказано, не будет сказано, и волнение их, дошедшее пред этим до высшей степени, стало утихать.
-- Березовый гриб -- корень его напоминает двухдневную небритую бороду брюнета, --сказал уже покойно Сергей Иванович.
-- Да, это правда, --улыбаясь, отвечала Варенька, и невольно направление их прогулки изменилось. Они стали приближаться к детям. Вареньке было и больно и стыдно, но вместе с тем она испытывала и чувство облегчения.

Признаться в любви нетрудно. .
Труднее сохранить любовь..!)