Ты можешь сколько угодно смотреть ей в спину-она уже не обернется... Нужна иллюстрация этих слов.

"После смерти Босини, любовницей которого она стала, вызвав этим столько нареканий, он слышал, что она сейчас же ушла от Сомса. Одному богу известно, что она с тех пор делала. Вид ее лица в профиль, в ряду впереди него, был единственным за эти три года напоминанием о том, что она вообще жива. О ней никогда не говорили. Однажды, впрочем, Джо сказал ему одну вещь, которая тогда страшно его расстроила. Джо узнал это, кажется, от Джорджа Форсайта, который видел Босини в тумане в день, когда он попал под омнибус, — то, чем объяснялось отчаяние молодого человека, поступок Сомса по отношению к своей жене — гадкий поступок. Сам Джо видел ее в тот вечер, когда узнали о несчастье, видел на одно мгновение, и его слова засели в памяти у старого Джолиона. «Загнанная, потерянная» , — назвал он ее. А на следующее утро туда пошла Джун — взяла себя в руки и пошла туда — и горничная со слезами рассказала ей, как ночью ее хозяйка ушла из дому и пропала. Трагическая в общем история! Верно одно: Сомсу так и не удалось снова завладеть ею. И он живет в Брайтоне и ездит в Лондон и обратно так ему и надо, этому собственнику! Ибо если уж старый Джолион не любил кого (как не любил племянника) , он своего отношения никогда не менял. Он до сих пор помнил, с каким чувством облегчения услышал тогда весть об исчезновении Ирэн — тяжело было думать о ней, томящейся в этом доме, куда она вернулась, когда Джо ее видел, вернулась, наверное, на минуту, как раненый зверь в свою нору, прочитав на улице в газете «Трагическая смерть архитектора» . Ее лицо поразило его тогда в театре — красивее, чем ему помнилось, но точно маска, под которой что-то живет. Еще молодая женщина — лет двадцать восемь, наверно. " (Д. Голсуорси "Сага о Форсайтах")

"(...) Она быстро пишет несколько строк мужу и, запечатав письмо, оставляет его на столе: "(...) Теперь у меня уже нет дома . Я больше не буду обременять Вас. Забудьте в своем справедливом негодовании недостойную женщину, на которую Вы напрасно потратили столько великодушной преданности - эта женщина покидает Вас с глубоким стыдом, -еще более глубоким, чем стыд, с которым она бежит от себя - и прощается с Вами навсегда. "
Она быстро одевается, прячет лицо под вуалью, прислушивается к чему-то и. не взяв с собой ни драгоценностей, ни денег, спускается по лестнице и, улучив минуту, когда в вестибюле никого нет, открывает, потом закрывает за собой огромную дверь и быстро исчезает из виду, словно ее подхватил и унес резкий морозный ветер. (...)
...Сегодня утром, когда он рухнул на пол, он был красивым осанистым джентльменом, немножко припадающим на ногу, но все же представительным с упитанным лицом. Теперь он лежит в постели - старик с впалыми щеками, дряхлая тень самого себя. Раньше голос у него был густой и сочный, и сэр Лестер так долго был убежден в огромном весе и значении каждого своего слова.... Но теперь он может лишь шептать, а все, что он шепчет, звучит так, как и должно звучать, - это бессмысленный лепет, не слова, а звук пустой.
Его любимая служанка -.преданная домоправительница - стоит у его ложа. Это первое, что он осознает, и это явно доставляет ему удовольствие. Сделав несколько тщетных попыток заставить окружающих понять его речь, он делает знак, чтобы ему подали карандаш, но - еле заметный знак, так что его понимают не сразу. Только старая домоправительница догадывается, что он хочет, и приносит ему аспидную доску. (...)
Окинув глазами комнату, больной очень внимательно вглядывается в докторов, обступивших постель, и пишет: "Миледи".
- Миледи нет дома, сэр Лестер; она вышла до того, как Вам сделалось дурно, и еще не знает о Вашей болезни.
(...) Сэр Лестер пишет на аспидной доске: "Полное прощение. Найдите... "
(...) Ч. Диккенс, Холодный дом".

Проснешься утром - видишь спину.
Ложишься спать - опять спина!
Пониже взять - разбудишь сына.. .
Вот как любовь бывает зла!