Согласны ли вы с трактовкой образа Жукова в стихотворении Бродского? Очень срочно!

Нет, не идентичны. Сама посуди:
У истории русской страницы
хватит для тех, кто в пехотном строю
смело входили в чужие столицы,
но возвращались в страхе в свою. _ Это Бродский. Он пишет о том, что не всегда солдата с радостью встречало государство в то время. Есть о чем сказать, порассуждать, а вспомнить уж некому.
А Твардовский и Исаковский о другом пишут. Они пишут о погибших женах, родных, о разрушенном доме. Ведь оба поэта смоляне. А Смоленская земля дотла сожжена. Смотри у Твардовского: Но вот пришёл, на взгорке стал -
И ни двора, ни дома. И там, где канули в огне
Венцы, столбы, стропила, -
Темна, жирна по целине,
Как конопля, крапива.

Да груда глины с кирпичом,
Золою перебитая,
Едва видна на месте том,
Уже травой прошитая.

Глухой, нерадостный покой
Хозяина встречает.
Калеки–яблони с тоской
Гольём ветвей качают.

Глядит солдат: ну, ладно – дом,
А где жена, где дети? Исаковский: Враги сожгли родную хату,
Сгубили всю его семью.
Куда ж теперь идти солдату,
Кому нести печаль свою?

Пошёл солдат в глубоком горе
На перекрёсток двух дорог,
Нашёл солдат в широком поле
Травой заросший бугорок.

Стоит солдат - и словно комья
Застряли в горле у него.
Сказал солдат: «Встречай, Прасковья,
Героя - мужа своего.

Готовь для гостя угощенье,
Накрой в избе широкий стол, -
Свой день, свой праздник возвращенья
К тебе я праздновать пришёл... »

Никто солдату не ответил,
Никто его не повстречал,
И только тёплый летний ветер
Траву могильную качал.

Вздохнул солдат, ремень поправил,
Раскрыл мешок походный свой,
Бутылку горькую поставил
На серый камень гробовой.

«Не осуждай меня, Прасковья,
Что я пришёл к тебе такой:
Хотел я выпить за здоровье,
А должен пить за упокой.

Сойдутся вновь друзья, подружки,
Но не сойтись вовеки нам... »
И пил солдат из медной кружки
Вино с печалью пополам.

Он пил - солдат, слуга народа,
И с болью в сердце говорил:
«Я шёл к тебе четыре года,
Я три державы покорил... »

Хмелел солдат, слеза катилась,
Слеза несбывшихся надежд,
И на груди его светилась
Медаль за город Будапешт.
А вот опять Твардовский:
Но если та горька печаль,
Чьё место свято в доме,
То, может, легче, да едва ль,
Печаль особой доли.

Печаль подвижника–бойца,
Что год за годом кряду
Войну исполнил до конца,
И вот тебе награда!

Присел на камушке солдат
У бывшего порога,
Больную с палочкою в ряд
Свою устроил ногу.

Давай солдат курить табак,
Сходиться люди стали,
Не из чего–нибудь, а так -
В свидетели печали.

Стоят над нею, опершись
На грабли, на мотыги.
Вздохнул один и молвил:
- Жизнь.. . -

Другой сказал:
- Как в книге.. .

А третьи только и могли
Добавить осторожно:
- Ещё не все домой пришли
Из той дали острожной.

И отвести старались взгляд
Соседи в разговоре,
Чтоб не видать, как он, солдат,
Давясь, глотает горе.
Тут можно продолжать. Там Прасковья, тут Анюта:
И так тоскливо самому
Вдруг стало в этой хате.
Такая горькая нашла
Душе его минута.

- Зачем не ты меня ждала,
А я тебя, Анюта?

И не мила, не дорога
Ему своя светлица.. .
Пошёл солдат с людьми в луга,
Чтоб на людях забыться. Бродский про другое пишет. Но это уж отдельная тема. Сложная тема. Ну на поверхности - были солдаты в плену, после плена воевали, а после войны ведь всякое с ними случалось. Это все в общих чертах, конечно. Сама разберись. Спрашивай, если что.

Может мне и жизнь за тебя прожить?