Романтический подарок в литературе... Что это? Вещь? Слово? Поступок?...

Самый романтический подарок - это ЛЮБОВЬ, остальное - вещественное и эфемерное - всего лишь её приложение:

Не могу я тебе в день рождения
Дорогие подарки дарить
Но зато в эти ночи весенние
Я могу о любви говорить.. .

Ты не думай что я невнимательный
Что цветы не бросаю к ногам
Я тебе в этот день замечательный
Свое верное сердце отдам
* * * * * * * * * * *
Я постелю тебе под ноги небо.. .
Я заплету в твои волосы вечность.. .
Я расскажу тебе тайны Вселенной.. .
Я постелю тебе под ноги небо,
Только вернись
Снова домой!
* * * * * * * * * * *
Я хочу чтоб ты стала моею женой
Я хочу чтоб всегда была рядом со мной
Чтоб делили с тобой без усталости
Все надежды печали и радости

Ты конечно подаришь мне сына иль дочь
На тебя она будет похожа точь-в-точь
Голубоглазая, светловолосая
И как мама немного курносая
* * * * * * * * * * * *
...словно в благодарность за покой,
за то, что не солгал и не обидел,
она и стала к зрелости такой,
какой её он в юности увидел.
Дремавшая глубоко красота
вдруг развернулась пышно и богато,
и всем на свете вдруг открылась та,
которую он угадал когда-то.. .

Он так хотел.
Не веря чудесам,
уверенно, решительно и властно
свою любовь он выпестовал сам
и оказалось, что она прекрасна.

Дары волхвов О*Генри

Женщины дорожат любыми романтическими подарками. Литературные герои не исключение. Скарлетт искренне, как ребенок, радовалась модной шляпке, подаренной ей Реттом во времена блокады. Но ни с какой шляпкой не сравнятся поступки Ретта ради любимой.. .

"— Я поеду домой, — сказала она.
— Домой? Вы хотите сказать — в Тару?
— Да, да! В Тару! О, Ретт, нам надо спешить!
Он посмотрел на нее так, словно сомневался, в своем ли она уме.
— В Тару? Бог с вами, Скарлетт! Вы что, не знаете, что под Джонсборо целый день шли бои? На пространстве в десять миль вдоль дороги, от Раф-энд-Реди вплоть до самого Джонсборо и даже на улицах, города! Янки, может быть, уже орудуют в Таре сейчас, а может быть, и во всем графстве. Достоверно никому не известно, где они, но во всяком случае, где-то там, рядом. Вам нельзя ехать домой. Вы напоретесь прямо на армию янки!
— Я хочу домой! — воскликнула она. — И поеду! Поеду!
— Вы просто дурочка! — решительно, грубо сказал он. — Не можете вы ехать в этом направлении. Если даже вы не напоретесь на янки, в лесах полно бродяг и дезертиров из обеих армий. И часть наших войск еще продолжает отступать от Джонсборо. Они, как и янки, не постесняются забрать у вас лошадь. Вам остается только одно: ехать по следам нашей отступающей армии и молят бога, чтобы никто не заметил вас под покровом ночи. А в Тару вам нельзя. Даже если вы туда доберетесь, там, скорее всего, найдете только пепелище. Я не позволю вам ехать домой. Это безумие.
— Нет, я поеду домой! — закричала она, и голос ее сорвался. — Я поеду домой! Вы не можете мне помешать! Я поеду домой! Я хочу к маме! Я убью вас, если вы будете мне мешать! Я хочу домой!
Страшное напряжение этих суток прорвалось наружу истерическими рыданиями, слезы ярости и страха катились по ее лицу. Она замолотила кулаками по его груди, вскрикивая снова и снова:
— Я хочу домой! Домой! Я пойду пешком! Всю дорогу! И вдруг почувствовала себя в его объятьях — мокрая щека прижата к его крахмальной манишке, усмиренные кулаки притиснуты к его груди. Его руки нежно, успокаивающе гладили ее растрепанные волосы, голос тоже звучал нежно. Так мягко, так нежно, без тени насмешки, словно это был голос не Ретта Батлера, а какого-то совсем незнакомого ей большого, сильного мужчины, от которого так знакомо пахло бренди, табаком и лошадьми — совсем как от Джералда.
— Ну полно, полно, дорогая, — ласково говорил Ретт. — Не плачьте. Вы поедете домой, моя маленькая храбрая девочка. Вы поедете домой. Перестаньте плакать.
Она почувствовала какое-то легкое прикосновение к своим волосам и смятенно подумала, что, верно, он коснулся их губами. Она хотела бы никогда не покидать его объятий — они были так надежны, так нежны. Под защитой этих сильных рук с ней не может приключиться никакой беды.
Достав из кармана платок, он утирал ей слезы. " (М. Митчелл "Унесенные ветром")

Романтический подарок любимому человеку «Поцелуй в шкатулке» . Потратиться придется на красивую подарочную коробочку (не просто картонку, а что-нибудь солидное, обтянутое дорогой тканью) или шкатулку и на распечатку фотографий. Понадобится также фотоаппарат и фотограф.

Делаете 50-100 кадров в разных ракурсах, но обязательно с воздушным поцелуем. Распечатываете все фотографии в очень не большом формате, перевязываете их ленточкой и кладете в купленную шкатулку или коробку. Преподносится подарок со словами:

«Дарю тебе 100 моих поцелуев, которые всегда будут с тобой, даже когда меня не будет рядом» . Мелочь, а приятно и очень романтично.

Оригинально получится, если разными будут не только ракурсы, но и места съемок, стиль, наряды «модели» . В общем, чем разнообразнее и креативнее будут ваши воздушные поцелуи, тем интереснее получится подарок.

Это посвящение книги.

нашего великого поэта никто не превзошёл. по моему... "...как я завидовал волнам!... бегущим лечь к твоим ногам... "

Гранатовый браслет.

И вещь, и слово, и поступок.

"— Смотрите, что я нашла, святой отец, — сказал тогда Мэгги и протянула руку, на ладони у нее лежала бледная розовато-пепельная роза. — Только она одна и расцвела. Я ее нашла на задворках, там есть куст под опорами цистерны. Наверно, во время пожара он был заслонен от жары, а потом укрыт от дождя. Вот я и сорвала ее для вас. Это вам на память обо мне.
Он протянул руку — рука чуть дрогнула, постоял минуту, глядя на полураскрывшийся цветок на ладони.
— Мэгги, никакие напоминания о тебе мне не нужны ни теперь, ни впредь. Ты всегда со мной и сама это знаешь. Мне все равно не скрыть это от тебя, правда?
— Но иногда все-таки хорошо, если памятку и потрогать можно, — настаивала Мэгги. — Достанете ее, посмотрите — и она напомнит вам такое, о чем вы иначе можете и позабыть. Пожалуйста, возьмите, святой отец.
— Меня зовут Ральф, — сказал он.
Открыл маленький саквояж, в котором возил все необходимое священнику, и достал молитвенник в дорогом перламутровом переплете. Его отец, давно уже покойный, подарил ему этот молитвенник, когда Ральф принял сан, долгих тринадцать лет тому назад. Страницы раскрылись там, где лежала закладка — широкая лента плотного белого шелка; он перевернул еще несколько страниц, вложил между ними цветок и закрыл книгу. " (К. Маккалоу "Поющие в терновнике")